У Миллара отпала челюсть. Он простоял так почти минуту. Крюк Тэлли, прислонясь к стене, невозмутимо смотрел на брата.
– Пришили? Где? Неужели… – заикаясь, начал Миллар.
– Нет, не в гостинице, какая жалость. В доме одной девушки, замечательной девушки – кстати, моей клиентки. Она его не приглашала, Леопарди пришел сам. Пытались инсценировать самоубийство, да только ничего у них не вышло.
Ни Миллар, ни его огромный братец не сдвинулись с места.
Стив облокотился на каменный очаг и мягко сказал:
– Вчера я пошел в клуб «Шалотт» извиниться перед Леопарди. Глупо, ведь я не чувствовал себя виноватым. С ним в баре сидела девушка. Леопарди вмазал мне три раза и смылся. Девушке это не понравилось. Мы с ней быстро нашли общий язык. Выпили, а вечером она позвонила мне и сказала, что не может выгнать пьяного Леопарди из дома. Я приехал, но Король был не пьян, а мертв. Лежал на ее постели в желтой шелковой пижаме.
Здоровяк поднял левую руку и провел по волосам. Миллар осторожно – словно боялся порезаться об острый край – прислонился к краю стола.
– Паршиво, – хрипло буркнул он.
– Нашел о ком жалеть! – фыркнул его брат.
Стив продолжил:
– Вот только пижама на Короле была не его. На вещах Леопарди большими черными буквами вышиты монограммы. Да и пижама у него атласная, а не шелковая. Он держал в руке пистолет – кстати, моей клиентки, – но копы разберутся, что стрелял не он. Что, пташки, никогда не слыхали про парафиновый тест? Леопарди должны были убить в «Карлтоне», в восемьсот пятнадцатом, но я случайно помешал брюнетке из восемьсот одиннадцатого до него добраться. Верно, Джордж?
– Возможно – если ты знаешь, о чем толкуешь, – сказал Миллар.
– Ты знаешь, о чем я толкую, Джордж, – протянул Стив. – Если бы Леопарди пришили в восемьсот пятнадцатом, это стало бы поэтическим возмездием. Два года назад в этом номере застрелилась девушка. Зарегистрировалась она под именем Мэри Смит, но называла себя Евой Тэлли – или Евой Миллар, если уж быть совсем точным.
Здоровяк всем весом оперся на патефон и хрипло заметил:
– Видно, я плохо соображаю со сна. Что за грязные намеки? Да, у нас была сестра, Ева. Она застрелилась в «Карлтоне», и что с того?
Стив прищурился:
– Джордж, ты соврал мне, что девиц в восемьсот одиннадцатый поселил Квиллан, – на самом деле это был ты. Ты запихнул Леопарди в дешевый номер вместо люкса, а мне сказал, что Король пожадничал. Неправда, Леопарди было все равно, сколько платить, если неподалеку крутились смазливые девочки. Ты и это спланировал, Джордж. Именно ты предложил Питерсу написать Леопарди в «Роли» во Фриско и пригласить в «Карлтон», потому что гостиницей и клубом владеет Здоровяк Уолтерс. Как будто Уолтерсу есть дело до того, где поселился какой-то музыкантишка!
Миллар побледнел.
– Стив, ради бога… – запинающимся голосом начал он, – о чем ты говоришь? Как я мог…
– Прости, малыш, мне было приятно с тобой работать. Ты по-прежнему мне дорог. Но я не собираюсь покрывать подонков, которые душат женщин, чтобы скрыть убийство, совершенное из мести.
Рука Стива метнулась к карману, но вытащить пушку он не успел.
– Полегче, приятель, посмотри-ка сюда, – сказал Крюк Тэлли.
Рука боксера с «кольтом» сорок пятого калибра показалась из-за стопки грампластинок.
Крюк процедил сквозь зубы:
– Я всегда считал гостиничных сыщиков дешевыми мошенниками, а на твой счет, похоже, ошибся. Ты малый с мозгами. Небось и на Корт-стрит наведался?
Стив опустил руку, глядя в дуло огромного «кольта»:
– Наведался. И девушку видел с твоими пальчиками на шее. Тут ты прокололся, приятель. Не стоило душить обеих. Теперь копы сверят отпечатки, которые ты оставил на шее горничной Долорес Кьодзы и брюнетки из восемьсот одиннадцатой квартиры. Это приведет их к Джорджу, а там выплывет дело двухлетней давности. У вас две недели, не больше.
Миллар облизал пересохшие губы и мягко сказал:
– Нам некуда спешить, Стив. Мы совершили то, что хотели. Может быть, вышло не слишком гладко. Леопарди был подонком. Сделал из нашей сестренки шлюху. Наивная девочка повелась на этого скользкого типа, а он бросил ее, когда увлекся рыжей певичкой. Он разбил Еве сердце…
– А вы что делали все это время? Ногти подпиливали? – резко спросил Стив.
– Когда это случилось, нас здесь не было. Потребовалось время, чтобы разузнать, почему она покончила с собой.
– И ваша жалкая месть стоила жизни четверых? А что до мисс Кьодзы, она бы и ноги не вытерла об этого мерзавца Леопарди, что тогда, что сейчас. Меня тошнит от вас обоих, Джордж. Скажи своему братцу-душителю, чтобы делал свое дело.
Крюк усмехнулся и сказал:
– Хватит болтать, Джордж. Посмотри, есть ли у него пушка, и не стой позади него или перед ним.
Стив смотрел на громилу с сорок пятым калибром, его лицо окостенело. На губах играла презрительная ухмылка, а глаза потемнели.
Миллар осторожно обошел стол, похлопал Стива по карману, отступил назад и показал брату рукой:
– Пушка там.
Стив мягко заметил:
– Должно быть, я рехнулся. Я мог бы пристрелить тебя, Джордж.
– Отойди от него! – рявкнул Крюк Тэлли.
Тяжело ступая, боксер пересек комнату, подошел к Стиву, ткнул «кольтом» ему в живот и вытащил пистолет из кармана. Не сводя с него злых глаз, Крюк Тэлли передал брату пистолет.
Миллар взял оружие и отошел к дальнему краю стола. Крюк Тэлли отступил от Стива:
– Ну вот и все, умник. Отсюда есть только два пути, и времени у нас много. А ты уже не проговоришься.
Стив стоял как скала, лицо побледнело, в уголках губ пряталась усмешка. Он немного удивленно поглядывал на «кольт».
– Неужели нельзя было иначе, Крюк? – Голос Миллара утратил приятную хрипотцу и стал похожим на карканье.
Стив повернулся к Миллару:
– Конечно нет, Джордж. Вы – парочка дешевых бандитов, изображающих из себя мстителей за поруганную честь сестры. Убогая деревенщина, сейчас вы одной ногой в могиле.
Крюк Тэлли рассмеялся и взвел курок:
– Молись, приятель.
– Неужели пристрелишь меня из этой штуки? – мрачно спросил Стив. – Ты хоть проверил, заряжена ли она? Попробуй взять меня голыми руками, как справился с женщинами.
На миг глаза боксера метнулись вниз, но он тут же расхохотался:
– Дьявол, смотри-ка, на нем пыли в фут толщиной!
Крюк Тэлли направил «кольт» в пол и нажал на курок. Раздался сухой щелчок. Лицо боксера исказилось.
Мгновение никто не двигался с места. Затем Крюк Тэлли медленно обернулся к брату:
