Послышался смех. Кажется, крутыш был очень доволен собой.
– Гарри, какой зубной щеткой ты пользуешься? – спросил я.
– Что?
Я уловил сдавленный вздох, после которого самодовольства в голосе явно поубавилось.
– Щеткой, Гарри, щеткой! Знаешь, такая штуковина, ею зубы чистят. Какую марку ты предпочитаешь?
– Иди в задницу!
– Только вместе с тобой, одному страшно!
– Эй, ты, умник, все равно ничего не нароешь! А мы знаем о тебе все и уже приготовили место, где спрячем тебя, если будешь совать нос куда не следует, понял? И Гарри здесь больше не живет, ха-ха-ха!
– Вы прихватили его, да?
– Да, можно сказать, прихватили. А ты думал, мы в кино его повели?
– Нехорошо. Боссу не понравится, – сурово парировал я и бросил трубку.
Я вернул телефон на столик, подошел к одному из окон и раздвинул шторы ровно настолько, чтобы выглянуть во двор. В квартире напротив под слепяще яркой лампой сидел совершенно лысый мужчина – словно застыл посреди комнаты. Мм, на шпиона вроде не похож!
Задернув шторы, я надел шляпу и выключил торшер. Затем, опустив карманный фонарик на пол, обернул дверную ручку носовым платком и бесшумно открыл дверь.
В дверную раму вцепились восемь скрюченных, белых как мел – за исключением одного – пальцев. На меня невидяще смотрели широко раскрытые ярко-синие глаза. Жесткие седые волосы пропитались густо-багровым. Один из висков превратился в фарш, и от него к подбородку тянулся тонкий кровавый узор. Непохожий на своих побелевших собратьев палец разбили до второго сустава: из мяса торчала острая кость, а то, что некогда называлось ногтем, напоминало зазубренный осколок стекла.
Все три накладных кармана на коричневом костюме незнакомца были оторваны и висели под разными углами, обнажая темную подкладку из шерсти альпаки.
Дыхание доносилось словно издалека и напоминало шелест шагов по опавшим листьям. Из разверстого рта хлестала кровь. За спиной мужчины простирался коридор, пустой, как свежевырытая могила.
Неожиданно резиновая набойка каблука скрипнула на досках пола рядом с узкой ковровой дорожкой. Побелевшие пальцы отлепились от двери, и тело начало оседать. Ноги не выдержали веса, бедняга выгнулся, как пловец под волной, и рухнул на меня.
Стиснув зубы, я встал поудобнее и подхватил незнакомца. Его веса с лихвой хватило бы на двоих, поэтому пришлось отступить назад, в квартиру, – шаг, другой – и переволочь через порог чужие беспомощные ноги. Я осторожно опустил несчастного на бок и присел отдышаться. Через секунду я поднялся, запер дверь, включил потолочный свет и двинулся к столику у дивана, где стоял телефон.
Бедняга умер, прежде чем я добрался до аппарата: послышался хрип, тяжелый вздох, а потом воцарилась тишина. Здоровая рука разок дернулась, пальцы медленно разогнулись и застыли. Бросившись к нему, я нащупал сонную артерию: пульса не было. Достав из бумажника стальное зеркальце, я с минуту держал его у приоткрытых губ, но оно оставалось незамутненным. Гарри Мэтсон отправился на вечный покой.
В замочной скважине заскрежетал ключ, и я не стал терять времени даром. Открылась входная дверь, но я уже стоял в ванной, сжимая в руке пушку.
Неизвестный проник в квартиру быстро и бесшумно, как умный кот в дверь салуна. Глаза метнулись сначала вверх, к потолочным светильникам, потом вниз, к полу. После этого он словно в статую превратился – стоял и смотрел.
Здоровяк расстегнул пальто, словно только что вошел или сию секунду собирался уходить. На крепком светло-русом затылке красовалась серая фетровая шляпа, а на широком розовом, как у влиятельного политика, лице – соболиные брови и рот, который, судя по виду, привык улыбаться, но не сейчас. Губы ходили ходуном, с шумным причмокиванием перекатывая окурок сигары из одного уголка рта в другой.
Опустив связку ключей обратно в карман, здоровяк чуть слышно прошептал: «Боже, боже, боже!» – сделал шаг вперед и неловко склонился над трупом Мэтсона. На секунду прижав толстые пальцы к шее умершего, он покачал головой и огляделся. Глаза его остановились на двери ванной, где прятался я, но никаких подозрений в них не отразилось.
– Свежий мертвяк! – чуть громче проговорил вошедший. – Избит так, что живого места не видать!
Медленно выпрямившись, он стал раскачиваться на каблуках. Похоже, потолочный свет нравился ему не больше, чем мне: погасив его, здоровяк включил торшер и опять закачался на каблуках. Его тень поползла вверх по торцевой стене, влезла на потолок, замерла и упала на пол. Продолжая возить сигару во рту, здоровяк вытащил из кармана спичку, закурил, дунул на спичку и положил ее в карман. Всю процедуру прикуривания он провел, ни на секунду не отрывая глаз от трупа.
Вот он присел на диван, и пружины ответили жалобным скрипом. По-прежнему не сводя глаз с трупа, здоровяк потянулся к телефону.
Массивная рука уже лежала на аппарате, но тут снова раздался звонок, и здоровяк содрогнулся: глаза закатились, локти судорожно ударились о бока. Боязливо сняв трубку с рычага, он густым сочным голосом проговорил:
– Алло… Да, это Пэт.
Из трубки послышался нечленораздельный хрип. Лицо Пэта Рила налилось кровью, все больше уподобляясь свежей говяжьей печени. Огромная рука раздраженно теребила телефонный провод.
– Значит, это мистер Ковш? – проревел он. – Слушай сюда, ты, убоище! Ваш мертвяк лежит не где-нибудь, а на моем ковре, понял? Как он сюда попал? Откуда мне знать, мать твою! Спроси что-нибудь полегче! Похоже, вы его здесь пришили… Теперь слушай главное: это будет стоить тебе много-много баксов. В моем доме просто так не убивают! Я дал вам наводку, а вы замочили его у меня под носом! Я хочу штуку – и ни центом меньше! А ты давай забирай свое дерьмо, мертвяка то бишь, понял?
В трубке снова захрипело. Пэт Рил прислушался: бешеные глаза поблекли, с лица сошел румянец.
– Ладно, ладно, – куда спокойнее проговорил он. – Я же просто пошутил… Перезвони мне вниз минут через тридцать.
Положив трубку на рычаг, Пэт расправил плечи. На дверь ванной он не посмотрел, он вообще никуда не посмотрел, зато начал насвистывать. Почесав подбородок, Пэт шагнул к двери и остановился. Он не знал, что в квартире кто-то есть. Впрочем, что в ней никого нет, он тоже не знал – и тем не менее явился безоружным. Пэт сделал еще один шаг к двери. Чем бы ни пригрозил Ковш, суть заключалась в необходимости поскорее убраться из квартиры. Однако, сделав шаг номер три, Пэт передумал.
– Черт подери! – громко выругался Рил. – Клятый бандюга! – Он быстро обвел глазами квартиру. – Надуть меня решил, да?
Пэт потянулся к выключателю, но внезапно отдернул руку и опустился на колени рядом с убитым. Раз – он без малейшего усилия перетащил труп на ковер и гадливо поморщился, внимательно вглядываясь в место, где лежала голова. Он встал, приподнял за подмышки несчастного Мэтсона, оглянулся на темную ванную и, не выпуская изо рта сигары, с негромким рыком поволок тело ко мне. Светло-русые волосы так и блестели в свете торшера.
