Я прижал ладонь к виску, и резкая боль пронзила меня чуть ли не до самых пяток. Из профессиональной гордости я попытался превратить стон в сдавленный рык. Осторожно перевернувшись, я уставился на ножки откидной двуспальной кровати. Второе спальное место скрывалось за полированной дверцей шкафа. Стоило перекатиться на бок, как бутылка из-под джина соскользнула с моей груди и с грохотом ударилась о пол. Бутылка прозрачная, пустая… Нет, запах слишком сильный, в одной бутылке не может быть столько джина!
Я поднялся на четвереньки и принюхался, словно объевшаяся дворняга: вроде больше не лезет, но разве бросишь вкусную кость? Попробовал повернуть голову – больно, попробовал снова – снова больно. Отчаявшись, я поднялся в полный рост и сообразил, что на ногах нет обуви.
А квартирка попалась ничего, не слишком дорогая, не слишком дешевая: обычная мебель, обычный торшер, обычный немаркий палас. На разложенной половинке кровати лежала девушка в чулках телесного цвета. Ее накрыли толстым махровым полотенцем, но оно сбилось, обнажив алые царапины на животе.
Девушка пристально смотрела в потолок. Рыжие волосы, разделенные на прямой пробор, были зачесаны назад, да так гладко, словно хозяйка их люто ненавидела. Впрочем, ненависть осталась в прошлом.
Хозяйка умерла.
На левой груди темнел ожог размером с мужскую ладонь, а в его центре – островок крови, которая стекала по ребрам, пока не запеклась.
На диване валялась одежда, в основном женская, но в недрах залежей обнаружился мой пиджак, а на полу – туфли: и мои, и Хелен. На цыпочках, словно по тонкому льду, я прокрался к дивану, проверил карманы пиджака. Хм, вроде все на месте… Кобура по-прежнему висела на плече, но, естественно, без содержимого. Надев туфли и пиджак, я передвинул пустую кобуру назад, подошел к кровати и поднял тяжелое банное полотенце. На пол с грохотом свалился пистолет – мой пистолет! Я аккуратно вытер со ствола кровь, без видимой причины понюхал дуло и спрятал пистолет в кобуру.
За дверью раздался топот: сразу несколько человек прошагали по коридору и остановились у входа в квартиру. Послышались голоса, а потом громкий, нетерпеливый стук в дверь. Тем временем я прикидывал, как скоро пришедшие попытаются выломать дверь, поколдовали ли над замком заранее, чтобы открыть «легким движением руки», а если не поколдовали, как быстро разыщут вахтера с ключами, если, конечно, его уже не притащили с собой. Тут кто-то с силой дернул дверь. Она оказалась закрытой.
Ну и дела. Я чуть не рассмеялся.
Отступив на шаг, я спешно исследовал ванную комнату. На полу лежали два коврика, третий аккуратно развесили на бортике ванны, над которой белело подъемное окно из волнистого матового стекла. Беззвучно притворив дверь, я поднял нижнюю створку окна и выглянул на улицу, точнее, на шесть этажей свободного полета и темный, обсаженный деревьями дворик внизу. Смотреть пришлось в узкий, чуть шире вентиляционной шахты, желоб, образованный двумя глухими стенами. Окна располагались парами, все на торцевой стене, напротив открытой части желоба. Вытянув шею, я понял: если постараться, доберусь до соседнего окна. Знать бы еще, не заперто ли оно, что за ним и успею ли я влезть в него, прежде чем вскроют входную дверь.
Тем временем в нее заколотили еще громче и нетерпеливее. Раздался устрашающий рык: «Откройте, не то дверь выломаем!»
Пустые угрозы – вернее, стандартная практика! Никто не станет высаживать дверь, если есть ключ, тем более без топора здесь не обойтись: и хлопотно, и ноги переломать недолго!
Закрыв нижнюю створку окна, я опустил верхнюю, взял с полки полотенце и распахнул дверь ванной. Глаза уперлись в стоящую на камине фотографию. Прежде чем ретируюсь, хотелось прочесть надпись, поэтому, не обращая внимания на гневный стук и голоса, я подошел к камину и вгляделся в снимок.
«С любовью от Лиланда»… Ну и что после этого думать про доктора Австрийса? Олух, настоящий олух! Схватив фотографию, я снова закрылся в ванной. Куда же ее спрятать? В тумбочку под стопку грязных полотенец! Даже если копы хороши, им придется повозиться, пока найдут, а у копов из Бэй-Сити и вовсе нет шансов. С чего я решил, что нахожусь в Бэй-Сити? Трудно сказать. Хелен Мэтсон наверняка жила в Бэй-Сити, да и воздух за матовым окном явно пах йодом и солью.
С полотенцем в руках я протиснулся в верхнюю половинку окна и, держась за раму, дотянулся до соседнего. Окажись задвижка неопущенной, я бы даже открыть его сумел, но, увы, не повезло. Взмах ногой – и я пнул по стеклу чуть выше задвижки. Звон разнесся, наверно, на добрую милю, но копы по-прежнему барабанили в дверь Хелен.
Обмотав левую руку полотенцем, я вытянул ее как можно дальше и поднял задвижку. Затем вернулся на подоконник Хелен и закрыл окно. Отпечатки копы, скорее всего, снимут, да я и не собирался отрицать, что был в квартире Хелен Мэтсон. Просто хотелось выяснить, каким образом я в нее попал.
В маленьком дворике высокий тип садился в машину. На меня он даже не взглянул! В квартире, куда я вламывался, было все так же темно. Я открыл окно и проник внутрь. В ванне блестело битое стекло. Спрыгнув на пол, я зажег свет, собрал осколки в полотенце Хелен и спрятал его. Затем, уже соседским полотенцем, вытер подоконник и край ванны, на который вставал. Вытащив револьвер, я распахнул дверь.
Эта квартира оказалась попросторнее. В спальне стояли две узкие кровати с розовыми покрывалами, аккуратно заправленные и, главное, пустые. В гостиной из-за наглухо закрытого окна царила духота. Я зажег напольную лампу и, проведя пальцем по подлокотнику кресла, увидел серую пыль. Пора оглядеться по сторонам: «кафедральный» радиоприемник, подставка для книг в форме лотка, большой шкаф, забитый томиками, судя по виду никогда не читанными, и высокий комод из темного дерева, а на нем – сифон, графин со спиртным и четыре перевернутых стакана. Если верить запаху, в графине был скотч, и я решил его попробовать. Маленький глоточек ухудшил общее состояние, но заметно улучшил настроение.
Оставив свет зажженным, я вернулся в спальню и принялся шарить по шкафам и комодам. В одном хранилась мужская одежда, вся сшитая на заказ. На ярлычках красовалось имя владельца – «Джордж Толбот». Вещи Джорджа были мне маловаты, однако, порывшись в недрах комода, я обнаружил пижаму, кажущуюся вполне подходящей, а в шкафу – махровый халат и тапочки. Так, теперь раздеться догола, быстро!
После душа джином от меня почти не пахло. Громкий стук в коридоре стих, что могло означать лишь одно: копы ворвались в квартиру Хелен Мэтсон. Надев пижаму, халат и тапочки мистера Толбота, я нанес на волосы немного лосьона мистера Толбота и причесался его же расческой. Оставалось только надеяться, что мистер и миссис Толбот, где бы они ни были, отлично проводят время и домой не спешат.
Вернувшись в гостиную, я еще раз угостился Толботовым скотчем, закурил его сигарету и направился ко входной двери. Совсем неподалеку кто-то кашлянул. Я открыл дверь и выглянул в коридор. У противоположной стены стоял невысокий коп в форме, блондинистый и востроглазый. Стрелки на брюках что твои лезвия… Понятно, передо мной воплощение педантичности, компетентности и любопытства.
