Я сложил газету и бросил на кровать.
– Твоя взяла. – Генри протянул мне виски; я сделал большой глоток и вернул бутылку. – Что теперь? Прижмем этого Гандеси и пусть попляшет?
– Он может быть опасен, Генри. Думаешь, мы с ним справимся?
– Ха, какой-то слизняк со Спрингс-стрит, – презрительно фыркнул Эйхельбергер. – Жирный козел с фальшивым рубином на пальце. Мне бы только до него добраться. Мы вывернем этого придурка наизнанку и доберемся до его печенок. Только вот выпивка у нас кончается. Осталось не больше пинты. – Он посмотрел бутылку на свет.
– Хватит пока, Генри.
– А разве мы пьяные? Я выпил всего семь порций, как пришел сюда. Или девять.
– Конечно, мы не пьяны, Генри, но порции у тебя очень большие, а впереди трудный вечер. Полагаю, теперь нам нужно побриться и переодеться. Более того, я полагаю, нам следует надеть смокинги. У меня есть лишний, и он должен тебе подойти – у нас один размер. Разве это не добрый знак, когда два таких внушительных мужчины объединились для общего дела. Смокинги производят впечатление на ничтожных людишек, Генри.
– Отлично, – кивнул Генри. – Они примут нас за подручных какой-нибудь крупной шишки. Этот Гандеси от испуга проглотит свой галстук.
Было решено принять мое предложение, и я достал одежду для Генри. Пока он принимал ванну и брился, я позвонил Эллен Макинтош.
– О, Уолтер, я так рада тебя слышать! – воскликнула она. – Что-нибудь выяснил?
– Пока нет, дорогая, – ответил я. – Но у нас есть идея. Мы с Генри как раз собираемся ее осуществить.
– Генри? Кто такой Генри, Уолтер?
– Разумеется, Генри Эйхельбергер, дорогая. Разве ты уже о нем забыла? Мы с Генри добрые друзья, и…
– Ты пьешь, Уолтер, – перебила меня Эллен. Голос ее стал холодным и чужим.
– Конечно нет, дорогая. Генри трезвенник.
Она недоверчиво фыркнула. Этот звук был явственно слышен в телефонной трубке.
– Но разве жемчуг взял не он? – спросила Эллен после довольно продолжительной паузы.
– Генри? Разумеется, нет, ангел. Он уволился из-за того, что влюбился в тебя.
– Не может быть, Уолтер. Эта горилла? Ты выпил, я уверена. Больше не желаю с тобой разговаривать. Прощай. – Она резко бросила трубку, и в ухе у меня зазвенело.
Усевшись в кресло с бутылкой «Олд-Плантейшн», я стал размышлять, что такого обидного или грубого я сказал Эллен. Я утешал себя с помощью виски, пока из ванной не вышел Генри. Он выглядел очень импозантно в одной из моих рубашек со складками и стоячим воротником и в черном галстуке-бабочке.
Когда мы вышли из дома, уже стемнело. Я был бодр и полон надежд, хотя и несколько расстроен тем, как Эллен Макинтош разговаривала со мной по телефону.
4
Заведение мистера Гандеси мы нашли без труда – первый же таксист, которого Генри окликнул на Спринг-стрит, указал нам на него. Оно называлось «Голубая лагуна», и внутри все было залито неприятным голубым светом. Мы с Генри вошли туда уверенным шагом, поскольку, перед тем как отправиться на поиски мистера Гандеси, основательно подкрепились в «Карибском гроте». Генри был почти красив в моем запасном смокинге, с переброшенным через плечо белым шарфом с бахромой, в легкой фетровой шляпе белого цвета, сдвинутой на затылок, и бутылками виски в двух боковых карманах летнего пальто.
Бар «Голубой лагуны» был забит до отказа, но мы с Генри протиснулись в маленький, полутемный зал позади бара. К нам подошел человек в грязном смокинге. Генри спросил у него, где найти Гандеси, и тот ткнул пальцем в толстого мужчину, который сидел в одиночестве за маленьким столиком в углу зала. Мы направились туда.
Перед толстяком стоял маленький бокал красного вина. Он медленно вращал на пальце перстень с большим зеленым камнем и не поднял на нас глаз. Других стульев рядом не было, так что Генри поставил на стол оба локтя.
– Ты Гандеси?
Мужчина по-прежнему не смотрел на нас. Он сдвинул густые черные брови и ровным голосом произнес:
– Си. Да.
– Нужно поговорить с глазу на глаз, – сказал Генри. – В каком-нибудь местечке, где нас не побеспокоят.
Наконец Гандеси поднял голову. В черных миндалевидных глазах застыло выражение скуки.
– Да? – Он пожал плечами. – И о чем же?
– О жемчуге, – ответил Генри. – Нитка из сорока девяти одинаковых жемчужин. Розовых.
– Покупаете или продаете? – Подбородок Гандеси затрясся, словно от удивления.
– Покупаем.
Толстяк за столиком молча согнул указательный палец – и рядом с ним тут же возник огромного роста официант.
– Он пьян, – тусклым голосом произнес Гандеси. – Вышвырни их обоих.
Официант схватил Генри за плечо. Генри небрежно поднял руку, схватил ладонь официанта и вывернул. В голубоватом свете, заливавшем зал, лицо официанта приобрело оттенок, который я не могу описать, но который вряд ли назовешь здоровым. Он негромко застонал. Генри выпустил его ладонь и повернулся ко мне:
– Положи на стол сотенную.
Я достал бумажник и извлек из него одну из двух стодолларовых банкнот, предусмотрительно полученных у кассира в Шато-Морен. Гандеси уставился на купюру и махнул рукой, отпуская официанта. Громила удалился, потирая прижатую к груди руку.
– За что? – поинтересовался Гандеси.
– За пять минут твоего времени.
– Смешные парни. Ладно, считайте, я клюнул.
Гандеси взял банкноту, аккуратно сложил и сунул в нагрудный карман. Затем уперся обеими руками в стол, с трудом поднялся и, не оглядываясь, заковылял прочь.
Мы с Генри поспешили за ним мимо столиков с клиентами в дальний конец зала к деревянной двери, которая вела в узкий темный коридор. В конце коридора Гандеси открыл дверь в ярко освещенную комнату и остановился, пропуская нас вперед. На его смуглом лице появилась мрачная улыбка.
Когда Генри оказался перед Гандеси, толстяк с удивительным для его комплекции проворством извлек откуда-то из складок одежды маленькую дубинку, обтянутую блестящей черной кожей, и что есть силы ударил Генри по голове. Генри упал на четвереньки. Гандеси быстро захлопнул дверь комнаты и прислонился к ней, сжимая дубинку в левой руке. В его правой руке так же неожиданно появился черный револьвер, короткий, но массивный.
– Смешные парни, – повторил он и хихикнул.
Я так толком и не понял, что произошло дальше. Генри стоял на четвереньках спиной к Гандеси, а в следующую секунду – а может, и в ту же – что-то мелькнуло, словно большая рыба в воде, и Гандеси хрюкнул. Затем я увидел, что крупная светловолосая голова Генри упирается в живот толстяка, а широкие ладони обхватили волосатые запястья владельца ресторана. Генри выпрямился во весь рост, и Гандеси взлетел в воздух, балансируя на его макушке. Рот Гандеси был широко раскрыт, лицо побагровело. Генри слегка встряхнулся – и толстяк с ужасающим грохотом рухнул на пол и остался лежать, хватая ртом воздух. Послышался скрежет ключа в замочной скважине, и Генри уже стоял, прислонившись спиной к двери; в левой руке он держал пистолет и дубинку, а правой заботливо ощупывал карманы пальто, в которых хранился наш запас виски. Все произошло так быстро, что у меня немного закружилась голова, и пришлось опереться о стену.
