Он открыл дверь, вышел, закрыл дверь за собой, а я все еще сидел, сжимая трубку в руке, с открытым ртом и мерзким привкусом на языке.
Затем я вышел на кухню, встряхнул бутылку скотча, но она была пуста. Я открыл ржаного, сделал глоток. Кислятина. Что-то меня тревожило. У меня было предчувствие, что мои тревоги только начинаются.
Они разминулись с Джорджем всего на несколько секунд. Лифт стал подниматься сразу же после того, как опустился. Приближались тяжелые шаги. Кулак опустился на дверь. Я подошел и открыл ее.
Один в коричневом, другой в синем пиджаке, высокие и дюжие, на лицах тоска.
Тот, что был в коричневом, сдвинул веснушчатой рукой шляпу на затылок и спросил:
– Филип Марлоу?
– Я.
Они с невозмутимым видом оттеснили меня в комнату, и тот, что в синем, запер дверь. Тот, что в коричневом, сунул мне в нос жетон, я успел разглядеть золото и эмаль.
– Лейтенант Финлейсон, центральный убойный отдел, – сказал он. – А это Сиболд, мой напарник. Мы крутые ребята и не советуем с нами шутить. Говорят, вы ловко орудуете пистолетом?
Сиболд снял шляпу и пригладил седоватые волосы ладонью. Затем молча удалился на кухню.
Финлейсон присел в кресло и поскреб подбородок ногтем большого пальца, квадратным, как кубик льда, и желтым, как горчичник. Он был старше и невзрачнее Сиболда. Вид у лейтенанта был слегка потрепанный, как у старого копа, не слишком преуспевшего на службе.
Я сел и сказал:
– Что значит – ловко орудую пистолетом?
– Стреляете по живым мишеням, вот что.
Я зажег сигарету. Сиболд вышел из кухни и направился в гардеробную.
– Итак, вы частный детектив с лицензией, – сурово промолвил Финлейсон.
– Точно.
– Дайте. – Он протянул руку, я сунул ему бумажник. Он порылся в нем и вернул мне. – Оружие при себе?
Я кивнул. Он снова протянул руку. Сиболд вышел из гардеробной. Финлейсон понюхал мой «люгер», отсоединил магазин, отвел затвор и посмотрел на свет. Заглянул в дуло, прищурился. Передал Сиболду. Тот повторил манипуляции напарника.
– Не этот, – сказал Сиболд. – Чистый, но в меру. По крайней мере, за последний час его не чистили. Есть немного пыли.
– Согласен.
Финлейсон поднял гильзу с ковра, прижал к магазину и вставил магазин в рукоять. Затем передал пистолет мне. Я сунул его под мышку.
– Выходил куда-нибудь вечером, ищейка?
– Конечно. Только и мотаюсь туда-сюда. А что?
Он проигнорировал вопрос.
– Где был?
– Ужинал. Ездил по делам.
– Куда?
– Простите, ребята, в каждом бизнесе свои тайны.
– Гостей принимал, – сказал Сиболд, подняв стакан Джорджа и принюхавшись. – Недавно, и часа не прошло.
– Мог бы прикинуть точнее, – заметил я кисло.
– Катался на большом «кадиллаке»? – подключился Финлейсон, глубоко вдохнув. – В западном направлении?
– На «крайслере», в сторону Вайн-стрит.
– Может быть, заберем его в участок? – спросил Сиболд, разглядывая ногти.
– Может быть, прекратите меня прессовать и скажете, что у вас есть? Я никогда не отказываюсь сотрудничать с копами, если они не ведут себя так, словно для них закон не писан.
Финлейсон внимательно меня изучал. Мои слова не произвели на него ни малейшего впечатления. Как и слова Сиболда. У него явно было что-то на уме, и он не собирался отступать от намеченного плана.
– Тебе знаком гаденыш по имени Шустряк Лавон? – вздохнул он. – Сперва кукол на трассу подкидывал по ночам
[66], затем решил сделать криминальную карьеру. Лет двенадцать это продолжалось. Таскал с собой пистолет, вел себя как тупой громила. Но сегодня в половине восьмого его карьере пришел конец. Схлопотал пулю в лоб.
– Первый раз о таком слышу, – ответил я.
– А ты, случаем, сегодня вечером никого не завалил?
– Сейчас сверюсь с записной книжкой.
Сиболд подался вперед и вежливо вопросил:
– А по морде тебе не съездить?
Финлейсон резко поднял руку:
– Хватит, Бен, прекрати. Слушай, Марлоу, может быть, мы погорячились. Никто не говорит об убийстве. Будем придерживаться закона. Этого Шустряка пришили сегодня вечером на Калвелло-драйв в Бель-Эре. Прямо посреди улицы. Никто ничего не слышал и не видел. Поэтому мы и спрашиваем.
– Отлично! – прорычал я. – Только я-то тут при чем? И уберите от меня этого обормота. У него симпатичный костюмчик, аккуратный маникюр, но он почему-то решил, что, если нацепил бляху, ему все позволено.
– Чихал я на тебя, – сказал Сиболд.
– Нам позвонили, – продолжил Финлейсон, – поэтому мы пришли сюда. Мы не хотим на тебя давить. И мы ищем сорок пятый калибр. Правда, насчет марки не уверены.
– Он у нас умный. Давно засунул его под стойку в ресторане, – презрительно усмехнулся Сиболд.
– Никогда не пользовался оружием сорок пятого калибра, – сказал я. – А любителям больших пушек предложил бы вместо них орудовать ломом.
Финлейсон нахмурился и помолчал. Затем сделал глубокий вдох и наконец-то заговорил по-человечески:
– Этого Шустряка нашли после анонимного звонка в полицейский участок в западной части Лос-Анджелеса. Напротив особняка некоего Джитера, владельца инвестиционных компаний. Этот Джитер и пальцем не притронулся бы к такому червяку, как Шустряк, поэтому тут ловить нечего. Слуги Джитера ничего не слышали, как и слуги в остальных четырех особняках. Шустряк лежал посреди дороги, и кто-то успел переехать ему ноги, но прикончило его не это, а пуля сорок пятого калибра. Полиция только приступила к расследованию, когда кто-то позвонил в управление и сказал, что, если убойный отдел хочет знать, кто замочил Шустряка Лавона, пусть обратится к частному сыщику Филипу Марлоу, сообщил адрес и прочее и быстро повесил трубку. Дежурный передал мне информацию, но я знать не знал никакого Шустряка, поэтому запросил картотеку, чтобы убедиться, что он в ней есть. Я как раз просматривал материалы, когда из западного участка пришла «молния» с его описанием. Это был тот самый Шустряк, и тогда шеф отправил нас сюда. Мы и отправились.
– И вот вы здесь, – сказал я. – Выпить не хотите?
– Если согласимся, не станешь возражать, если мы осмотрим квартиру?
– Валяйте. Это хорошая зацепка – тот телефонный звонок, – если вы готовы полгода копаться в этом деле.
