– Не жалуется.
– Передай, что я о ней спрашивал.
– Мало ли кто о ком спрашивал.
Эл резко отвернулся и забрался в машину. Черный автомобиль лениво выполз на середину тротуара и дал задний ход. На миг фары осветили стену, и машина скрылась за углом. В ноздри Тони ударила вонь выхлопных газов. Он развернулся, вошел в отель и направился к музыкальной гостиной.
Радиоприемник что-то тихо бормотал, но рыжеволосая исчезла. Диван до сих пор хранил очертания ее тела. Тони провел по подушкам рукой. Еще теплые. Он выключил радио и задумчиво приложил ладонь к животу, вертя оттопыренным большим пальцем, затем вернулся к лифтам и остановился у декоративной кадки с белым песком. Портье хлопотал за стойкой. Стояла духота.
Над средней кабиной горела цифра «четырнадцать».
– Спать пошла, – пробормотал детектив.
Дверь каморки за лифтами открылась. Оттуда вышел маленький мексиканец, уже в цивильном, и искоса взглянул на Тони глазами цвета сушеного каштана.
– Спокойной ночи, босс.
– И тебе, – рассеянно ответил Тони.
Вытащив из нагрудного кармана сигару, он обнюхал ее, повертел в изящных пальцах, обнаружил разрыв сбоку, вздохнул и спрятал с глаз долой.
Раздался тихий сигнал, и стрелка на бронзовом циферблате пришла в движение. Ярко освещенная кабина коснулась пола. Дверь лифта раскрылась, и оттуда вышел швейцар Карл.
Он беспокойно взглянул на Тони и направился к нему, склонив голову набок, над его верхней губой что-то влажно блестело.
– Тони, знаешь…
Быстрым движением Тони схватил Карла за руку, развернул, уверенно и небрежно подтолкнул в сторону ступеней, ведущих в слабо освещенный вестибюль, и зажал в углу. Без видимой причины его горло снова сдавил спазм.
– И что я должен знать? – спросил Тони хмуро.
Швейцар вытащил из кармана долларовую бумажку.
– Смотри, что он мне дал, – бросил он небрежно, поглядел за плечо Тони осоловелыми глазами и моргнул. – А еще налил имбирной шипучки со льдом.
– Не тяни, – прорычал Тони.
– Парень из четырнадцатого «б».
– А ну-ка дыхни.
Швейцар подчинился.
– Надрался, – жестко резюмировал Тони.
– Всего-то стаканчик.
Тони опустил глаза на долларовую бумажку.
– В четырнадцатый «б» в мою смену никто не заселялся.
– Нет, заселялся! – Швейцар облизал губы и заморгал. – Высокий черноволосый парень.
– Ладно, – сердито буркнул Тони. – Высокий и черноволосый дал тебе доллар и угостил выпивкой. Дальше что?
– У него под мышкой пушка… – Карл снова моргнул.
Тони улыбнулся, но в глазах появился безжизненный ледяной блеск.
– Мисс Кресси ты отвозил?
Карл замотал головой:
– Нет, Гомес. Я видел, как они поднимались.
– Пошел вон, – процедил Тони сквозь зубы. – И чтоб больше не смел ничего брать у постояльцев.
Тони не двинулся с места, пока Карл не исчез в каморке за лифтом. Детектив молча поднялся по ступенькам, подошел к стойке и принялся разглядывать розоватые прожилки мраморной столешницы, письменный прибор из оникса, новехонький журнал в кожаном переплете. Затем поднял руку и со всего размаху заехал кулаком по мрамору. Портье выскочил из-за стеклянной перегородки, как бурундук из норы.
Тони вытащил из нагрудного кармана бумажку и разложил ее на стойке.
– Тут нет никакого постояльца в четырнадцатом «б», – промолвил он с обидой.
Портье бережно потрогал усики:
– Виноват. Ты ужинал, когда он вселился.
– Кто?
– Записался Джеймсом Уотерсоном из Сан-Диего. – Портье зевнул.
– Кого-нибудь спрашивал?
Портье замер на середине зевка и уставился на макушку Тони:
– Только джаз-бэнд. А что?
– А ничего. Смешно, просто животики надорвешь. – Тони что-то написал на бумажке и снова сунул ее в карман. – Поднимусь, проверю двери. В башне четыре пустых номера. Взбодрись, сынок, не то заснешь на ходу.
– За собой смотри, – протяжно выдохнул консьерж, завершая зевок. – И поскорее возвращайся, папаша. Вдвоем время не так тянется.
– Можешь пока сбрить пух над губой, – сказал Тони и направился к лифтам.
Он открыл кабину, включил верхний свет и нажал на кнопку. На четырнадцатом потушил свет, вышел и закрыл за собой дверь. Здесь был самый маленький вестибюль, не считая вестибюля этажом ниже. В каждой из стен, кроме той, куда выходил лифт, была синяя дверь, на ней золотые цифры и буква, обрамленные веночком. Тони подошел к четырнадцатому номеру с литерой «а», приложил ухо к двери и прислушался. Тихо. Ева Кресси могла быть в спальне, в ванной или на балконе. Или сидела в нескольких футах от двери и смотрела в стену. А слушать, как она сидит и смотрит в стену, Тони не нанимался.
Он подошел к четырнадцатому номеру с литерой «б». За дверью кашлял мужчина. Один, других голосов слышно не было. Он нажал на перламутровую кнопку звонка.
Мужчина неспешно подошел к двери. Мгновение спустя раздался его хрипловатый голос. Тони промолчал. Мужчина за дверью повторил вопрос. Небрежно и злобно Тони снова надавил на кнопку.
Мистеру Джеймсу Уотерсону из Сан-Диего оставалось либо открыть дверь, либо издать какой-нибудь звук. Он не сделал ни того ни другого. За дверью повисло молчание ледяной пустыни. Тони снова прижал ухо к двери. Ничего, глухая тишина.
Тони вытащил запасной ключ, аккуратно вставил его в замок, провернул, толкнул дверь дюйма на три вперед, вынул ключ. Подождал на пороге.
– Ладно, входи, чего застрял! – хрипло промолвил голос.
Тони широко открыл дверь и встал на пороге на фоне освещенного вестибюля.
Высокий темноволосый мужчина с бледным угловатым лицом держал в руке револьвер. По всему было видно, что обращаться с оружием он умеет.
– Входи, – рявкнул он.
Тони переступил порог и закрыл плечом дверь. Руки висели вдоль тела, ловкие пальцы чуть согнуты и расслаблены. Тони ухмыльнулся фирменной улыбочкой:
– Мистер Уотерсон?
– И что с того?
– Я – гостиничный детектив.
– Ты меня убиваешь.
Высокий и бледный, привлекательный и отталкивающий одновременно, постоялец отступил в глубину большой комнаты. Снаружи с двух сторон ее опоясывал балкон с низкими перилами. Такой балкон, к которому вела застекленная дверь, был в каждом люксе в башне. Напротив настоящего камина, скрытого филенчатым экраном, стоял удобный диван. Запотевший стакан высился на гостиничном подносе перед удобным глубоким креслом. Мужчина подошел к креслу и остановился напротив. Дуло большого блестящего револьвера смотрело в пол.
