– Спички есть?
Джо Петтигрю встал. Пора домой. Он вытащил бумажный коробок и протянул юнцу.
– Спасибо, – вежливо поблагодарил тот, вынул из кармана рубашки сигарету и медленно раскурил.
Возвращая спички, юнец воровато огляделся и выхватил из подмышки короткий пистолет:
– Гони бумажник, фраер, не то…
Джо Петтигрю с размаху заехал юнцу в пах. Юнец согнулся, но даже не пикнул. Рука по-прежнему сжимала пистолет, но теперь он не был нацелен в Джо. Надо же, крепкий малый. Джо шагнул к юнцу и, не успел тот пошевелиться, ногой выбил пистолет.
Юнец обливался потом и задыхался. Выглядел он неважно. Джо Петтигрю стало грустно. Он одержал победу и по праву победителя мог позволить себе процедить несколько оскорбительных слов. Джо молчал. Мир состоял из нахальных юнцов. Это был их мир, мир Портера Грина.
Пора домой. Не оглядываясь, Джо зашагал по залитой солнцем тропинке. Дойдя до аккуратной урны, выкрашенной зеленым, Джо швырнул в нее пистолет и оглянулся. Юнца не было видно. Наверняка, постанывая, бредет восвояси. Может быть, даже бежит. Убийце бежать некуда. Он всегда возвращается домой. Побег – непростое искусство, требующее долгих раздумий и подготовки. А еще времени, денег и новой одежды.
Ныли суставы. Джо очень устал, но, по крайней мере, теперь он мог выпить кофе и сесть в автобус. Нужно подождать и хорошенько все обдумать. Во всем виноват профессор Бинго. Он предложил самый быстрый способ, кратчайший путь до нужного пункта, который не нанесен на карты. Ты выбираешь этот путь, но, оказывается, он ведет в никуда, заканчиваясь тупиком, двором, где караулит злая собака. И если ты будешь ловок и быстр, ты прогонишь злую собаку и вернешься к развилке.
Рука в кармане сжала смятую, наполовину пустую, но все еще ценную коробочку с порошком. Если бы только знать, на что его употребить.
Жаль, адрес на визитке оказался липовым. Джо Петтигрю с удовольствием придушил бы сейчас злосчастного профессора. От таких, как он, все беды. Куда там даже сотне Потеров Гринов тягаться с профессором Бинго!
Должно быть, он знал все наперед. Даже если бы его контора оказалась на месте, Джо вряд ли застал бы там профессора.
Джо Петтигрю возвращался домой.
Лейтенант Вальдман заметил его за три дома, задолго до того, как Джо свернул на дорожку к крыльцу. Он выглядел в точности так, как ожидал Вальдман: хмурое лицо, аккуратный серый пиджак, уверенная походка. Подходящий рост и вес.
– А вот и он, – сказал лейтенант, встав с кресла у окна. – Не спеши, Макс, пусть сам догадается.
Полицейскую машину отогнали за угол. Улица выглядела тихой и будничной. На полпути к крыльцу Джо остановился, шагнул на газон, вытащил из кармана перочинный ножик, подрезал стебель одуванчика, аккуратно сложил ножик и снова сунул в карман.
– Ни за что не поверю, – прошептал Редер, – что этот малый сегодня кого-то пришил.
– Заметил окно, – сказал Вальдман, отступая в глубину комнаты.
Свет в комнате не горел, наконец-то молчал и радиоприемник. Джо Петтигрю смотрел на пустое окно прямо напротив места, где он стоял. Он быстро подошел к крыльцу, остановился, рука потянулась к пустой раме. На лице застыло удивление. Круто развернувшись, он зашагал к двери.
Но не успел Джо Петтигрю взяться за ручку, как дверь отворилась. В проеме, сурово разглядывая пришедшего, стоял Вальдман.
– Мистер Петтигрю? – спросил он вежливо.
– Да, я Петтигрю, – ответил мрачнолицый господин. – А вы кто такой?
– Я полицейский, мистер Петтигрю. Лейтенант Вальдман. Входите, прошу вас.
– Полицейский? В дом проникли воры? Окно…
– Нет, это не ограбление, мистер Петтигрю. Мы все вам объясним.
Вальдман отступил, и Петтигрю вошел в дом, снял шляпу и привычным движением повесил на крючок.
Вальдман шагнул к нему и ловко провел руками по телу.
– Прошу прощения, мистер Петтигрю, это моя работа. Сержант Редер, голливудский полицейский участок. Давайте пройдем в гостиную.
– Это не моя гостиная, – поправил Джо Петтигрю. – Эта часть дома сдается.
– Мы знаем, мистер Петтигрю. Присядьте и не волнуйтесь.
В гостиной Джо Петтигрю сел, откинулся на спинку кресла, разглядывая стены. Заметив на полу отметки мелом и тальк, он подался вперед.
– Что это? – резко спросил он.
На него смотрели равнодушные неулыбчивые лица полицейских.
– В какое время вы сегодня вышли из дома? – спросил Вальдман, небрежно откидываясь назад и прикуривая.
Редер сидел на краешке стула, положив правую руку на колено. Револьвер в короткой кожаной кобуре лежал в правом кармане брюк – сержант не любил носить оружие под мышкой. Этот Петтигрю вряд ли способен неожиданно выхватить из штанов пушку, но кто его знает, доверять нельзя никому.
– В какое время? Не помню. Около полудня.
– Где вы были?
– Нигде, просто гулял. Зашел на кладбище, где похоронена моя первая жена.
– Ага, значит, первая, – с невинным видом повторил Вальдман. – А где нынешняя?
– Где-то с жильцом. Его имя Портер Грин, – спокойно ответил Джо.
– Вот как?
– Именно так. – Джо Петтигрю принялся снова разглядывать меловые отметки и бурое пятно на ковре. – Не хотите ли вы…
– Всему свое время, – отрывисто бросил Вальдман. – У вас были причины вызвать полицию? Из дома или из города?
Джо Петтигрю покачал головой:
– Соседи не жаловались, а мне-то что?
– Не понимаю, – вмешался Редер. – О чем это он?
– Слишком громкая музыка? – Вальдман схватывал на лету.
Петтигрю снова кивнул:
– Хотя они всегда закрывали окна.
– На щеколды? – как бы невзначай поинтересовался Вальдман.
– Когда коп начинает юлить, – ответил Джо еще равнодушнее, – это просто курам на смех. Откуда мне знать про щеколды?
– Если вам не по нраву вежливость, я могу стать жестким, мистер Петтигрю, – с ласковой и печальной улыбкой промолвил Вальдман. – Окна были закрыты на щеколды. Поэтому патрульным пришлось выставить стекло. Не знаете, кто их вызвал?
Джо Петтигрю спокойно смотрел на полицейского. Не отвечай, уговаривал он себя, молчи, тогда они сами заговорят и уже не остановятся. Что-что, а послушать себя они любят.
Джо промолчал.
– Кто-то вызвал полицию, – продолжил Вальдман, – сообщил, что слышал выстрел в вашем доме. Мы решили, что это вы. Соседи ничего не слышали.
Теперь главное – не ошибиться. Сейчас бы перекинуться парой слов с Джозефом, подумал Джо, это всегда проясняет мозги. Я не поддамся, но эти ребята не дураки, особенно этот, с вкрадчивым голосом и еврейскими глазками. Бляхи кому попало не раздают, но и меня не проведешь. Я возвращаюсь домой: в доме полицейские – кто-то вызвал их, услышав стрельбу; в раме нет стекла, на полу пятно и обведенный мелом силуэт; Глэдис и Портер Грин исчезли. Как не выдать своих мыслей? Вообще-то, мне плевать, что подумают эти пташки. Если захочу, исчезну в любую минуту. Впрочем, этим я ничего не решу. Убийство и самоубийство – именно так, и не иначе. Убийство и самоубийство – и при чем тут я? Нет, я не поддамся.
