– А вы кто? – спросил он, не скрывая презрения.
– Полицейский. В этом доме было совершено убийство. Возможно, ваш порошок…
– Я веду дела с мистером Петтигрю, – улыбнулся профессор.
– А ну-ка вернитесь! – рявкнул Редер и распахнул дверь. Заглянув в коридор, профессор поджал губы, но не двинулся с места.
– Кажется, на полу лежит мистер Петтигрю? Он болен?
– Хуже. Он мертв. А вам я велел вернуться!
Профессор Бинго вытащил руку из складок плаща. Редер дернулся к кобуре, но, увидев, что у незнакомца нет оружия, опустил руку.
– Мертв? – весело улыбнулся профессор. – Вам не о чем беспокоиться, инспектор. Полагаю, его застрелили при попытке бегства?
– Я велел вам вернуться! – взревел Редер и начал спускаться с крыльца.
– Бедный мистер Петтигрю! – Профессор сокрушенно взмахнул бледной левой рукой. – На самом деле он умер давно, десять лет назад, но не догадывался об этом.
Редер был уже у подножия лестницы, рука потянулась к кобуре. Почему-то от взгляда профессора сержанта пробирал холод.
– Вы гадаете, в чем дело, инспектор? – Профессор Бинго был сама любезность. – Уверяю вас, все очень просто.
Правая рука профессора выглянула из-под плаща, он сжал большой и указательный палец и поднес к лицу.
Профессор Бинго втянул ноздрями щепоть порошка.
От автора
За последние двадцать лет это первый рассказ про Марлоу, и написан он специально для Англии. Прежде я неизменно отказывался писать рассказы, поскольку считаю, что лучше мне удаются романы. Однако люди, к которым я питаю большое уважение, хотели, чтобы я вернулся к рассказам. К тому же мне всегда хотелось написать историю о технологии убийств, практикуемой Синдикатом.
1
Это был полный мужчина, улыбка мошенника растягивала углы губ, но сами губы оставались плотно сжатыми, а глаза холодными. Для толстяка он двигался на удивление замедленно, обычно толстые люди легки на ногу и проворны. На нем был серый костюм в елочку и галстук, расписанный вручную. Видимая часть рисунка изображала ныряльщицу. Я с одобрением отметил свежий воротничок и тщательно начищенные коричневые туфли, впрочем, они также мало подходили к пиджаку, как и галстук.
Он просочился мимо меня, пока я придерживал дверь между приемной и прибежищем моих раздумий, и быстро огляделся. Как по мне, бандит средней руки. Пушку носит в брюках, костюм слишком узкий, чтобы скрыть выпуклость от кобуры.
Он осторожно опустился в кресло, я уселся напротив, и некоторое время мы разглядывали друг друга. Судя по лицу, тот еще проныра. Посетитель немного потел. На моей хмурой физиономии был написан вежливый интерес. Я потянулся за трубкой и кожаной коробкой для сигар, в которой держал пирсовский табак. Подвинул к нему сигареты.
– Не курю.
Голос у него был грубый и понравился мне не больше, чем его лицо или пиджак. Пока я набивал трубку, он пошарил в кармане, извлек на свет новехонькую тысячную купюру и торжественно положил на стол передо мной.
– Приходилось спасать кому-нибудь жизнь?
– Бывало.
– Так спасите мою.
– Что случилось?
– Я слышал, вы честны со своими клиентами, Марлоу.
– Потому и беден.
– У меня осталась пара приятелей. Можете стать еще одним и разбогатеть. Если сумеете меня вытащить, получите пять кусков.
– Откуда?
– Много хотите знать. Смекаете, кто я?
– Нет.
– Никогда не бывал на Восточном побережье, приятель?
– Я не из ваших.
– Каких наших?
Я начал уставать от него.
– Хватит ломаться. Или говорите прямо, или забирайте вашу бумажку и проваливайте.
– Меня зовут Икки Розенштейн, и мне крышка, если вы не возьметесь за мое дело. Угадайте, что я хочу.
– Еще чего. Сами все расскажете. Я не собираюсь вытягивать из вас информацию в час по чайной ложке.
– Ладно, я решил завязать с Синдикатом, да только боссам это пришлось не по нраву. У них ведь как: либо ты переметнулся в стукачи, либо загордился, либо выдохся. Я выдохся. Вот где все это у меня сидит. – Он коснулся рукой адамова яблока. – Я много чего натворил, но мокрых дел за мной нет. Только этим их не проймешь. Пошел против правил – отвечай. Подвели под моей жизнью жирную черту. Взяли на карандаш. Мне шепнули, что убийцы уже в пути. Я здорово сглупил. Решил отсидеться в Вегасе. Думал, они не станут искать у себя под носом. Да только они оказались умнее. Наверняка следили за мной в самолете, пока я летел в Лос-Анджелес, а значит, им известен мой адрес.
– Так смените его.
– Поздно, теперь от них не отделаться.
Я понимал, что он прав.
– Почему они не пришили вас сразу?
– Так дела не делаются. Профессионалы не торопятся. Знаете, как у них устроено?
– Более или менее. Один владеет скобяной лавкой в Буффало, другой – фермой в Канзас-Сити. Выглядит все очень прилично. Заказы получают из Нью-Йорка или еще откуда-нибудь. Садятся в самолет, всегда порознь, в кейсах – пушки. Одеты с иголочки, спокойные, уверенные в себе. С виду обычные адвокаты или бухгалтеры. А с кейсами сейчас кто только не ходит, даже женщины.
– В точку, приятель! Когда самолет приземлится, направятся прямо ко мне, но не из аэропорта. Сначала проверят – вдруг я успел стукнуть в полицию. У них свои ребята в муниципалитете. Допустим, копы дадут мне сутки, чтобы выметался из города. Не важно куда. В Мексику? Можно и туда. В Канаду? Уже лучше, но тоже не сахар. У них везде свои люди.
– В Австралию?
– А паспорт? Я четверть века живу нелегалом. Они не могут меня депортировать, если я чист перед законом, а Синдикат позаботится, чтобы все было шито-крыто. Допустим, засадят меня в тюрягу, но уже через сутки я выйду, а мои дружки будут ждать у крыльца, чтобы подвезти меня, да только не домой.
Я дымил трубкой, косясь на тысячную купюру. Я бы нашел ей достойное применение. На счете у меня было хоть шаром покати.
