Из задней комнаты, вытирая лицо рукавом синей рубашки, вышел парень в комбинезоне. Другого оружия у него не появилось. На меня он едва посмотрел.
– Я мог бы помочь вам объясниться с полицией, если бы вы рассказали, что знаете об этой девчонке, Снейр.
Дамочка смотрела на меня, поджав губы. Парень в комбинезоне улыбнулся, мягко, уверенно, словно держал на руках все карты. Где-то взвизгнули покрышки – кто-то мчался, срезая углы.
– Ладно, расслабьтесь, – быстро сказал я. – Шарп струхнул. Привез собаку туда, где ее и взял. Должно быть, решил, что в доме никого нет. Хлороформ, конечно, не самая хорошая идея, но бедняга был весь на нервах.
Парочка не издала ни звука. Они просто молча смотрели на меня.
– Ладно. – Я отступил в угол комнаты. – Думаю, вы оба в бегах. Если те, кто сюда едет, не полиция, я начинаю стрелять. И имейте в виду – я серьезно.
– Делай как знаешь, советчик хренов, – тихо сказала женщина.
Машина с ревом промчалась вдоль квартала и резко остановилась перед домом. Я бросил взгляд в окно, увидел красную мигалку над ветровым стеклом и буквы «П» и «У» – полицейское управление – на дверце. Два мордоворота в штатском вывалили из машины, прошли, грохнув калиткой, во двор и поднялись по ступенькам.
Тяжелый кулак ударил в дверь.
– Открыто! – крикнул я.
Дверь распахнулась, и копы ворвались в комнату с пистолетами наголо. И замерли перед тем, что увидели на полу. Пушки уставились на меня и Джерри. В меня целился краснорожий громила в мешковатом сером костюме.
– Руки! Быстро! И брось пушку! – заорал он командным голосом.
Я поднял руки, однако «люгер» не выпустил.
– Спокойно. Его не застрелили – пес загрыз. Я частный сыщик из Сан-Анджело. Здесь по делу.
– Неужели? – Фараон надвинулся на меня, ткнул дулом в живот. – Может, и так, приятель. Потом разберемся. – Он протянул руку, забрал мой пистолет и, держа меня на мушке, поднес к носу. – Стрелял, да? Отлично! Повернись.
– Послушайте…
– Повернись, приятель.
Я медленно повернулся. И как только сделал это, он сунул пистолет в карман и потянулся к бедру.
Жест этот должен был бы насторожить меня, но не насторожил. Возможно, я услышал свист дубинки. И уж наверняка почувствовал удар. Под ногами вдруг разверзлась темная бездна. И я падал в нее… падал… падал…
4
Когда я пришел в себя, комната была полна дыма. Дым висел в воздухе тонкими полосами, как занавеска из бус. Два окна на дальней стене были вроде бы открыты, но дым не двигался. Комнату я никогда прежде не видел.
Я полежал немного, раздумывая, открыл рот и завопил что было сил:
– Пожар!
Потом откинулся на спину и захохотал. То, что получилось, мне не понравилось – тупой, идиотский гогот.
Звук быстрых шагов… в двери повернулся ключ… дверь открылась. Мужчина в коротком белом халате пристально посмотрел на меня.
Я чуть повернул голову:
– Это не в счет, друг. Вырвалось.
Он нахмурился. Лицо у него было маленькое и жесткое, с крохотными глазками. Встречаться с ним прежде мне не доводилось.
– Может, по смирительной рубашке соскучился? – ухмыльнулся он.
– Я в порядке, друг. В порядке. Собираюсь немного вздремнуть.
– Так-то лучше, – проворчал он.
Дверь захлопнулась, ключ повернулся, шаги удалились.
Я лежал и смотрел на дым. Теперь я уже понял, что никакого дыма нет и что уже ночь, потому что в фарфоровой лампе, свисавшей с потолка на трех цепочках, горел свет. По краю лампы шли цветные выступы, попеременно оранжевые и синие. У меня на глазах они вдруг открылись, словно маленькие иллюминаторы, и из них высунулись головки, маленькие, как у кукол, но живые. На одной была белая морская фуражка, другая, растрепанная, принадлежала какой-то блондинке, третья – худому парню с перекошенной бабочкой на шее. Парень как заведенный твердил:
– Вы, сэр, какой бифштекс желаете, с кровью или средней прожарки?
Я схватил край грубоватой простыни и вытер пот с лица. Сел. Спустил ноги на пол. Ноги были босые. На мне была фланелевая пижама. Ноги, когда я их опустил, ничего не почувствовали. Потом стало чуть покалывать. А потом в них как будто впились десятки иголок и булавок.
Я ощутил под ногами пол. Ухватился за край кровати, поднялся и пошел. Чей-то голос, возможно мой собственный, приговаривал:
– У тебя белая горячка… у тебя белая горячка… у тебя белая горячка…
На маленьком столике между двумя окнами я увидел бутылку виски и повернул к ней. «Джонни Уокер», наполовину пуста. Я поднял бутылку, приложился к горлышку, отхлебнул и поставил на место.
Вкус у виски оказался какой-то странный. Размышляя над этим фактом, я увидел в углу раковину и даже успел добраться до нее раньше, чем меня вывернуло.
Я забрался на кровать и снова лег. Сил, после того как меня прочистило, почти не осталось, зато комната выглядела чуть более реалистичной и чуть менее фантастичной. Я уже видел решетки на окнах и тяжелое деревянное кресло. Другой мебели не было, если не считать белого столика с отравленным виски.
Кровать была больничная, с двумя кожаными петлями по бокам примерно в том месте, где у лежащего человека запястья. Я понял, что попал в какую-то тюремную палату.
Потом у меня вдруг заболела левая рука. Я закатал рукав и обнаружил на предплечье с полдюжины точек от уколов и вокруг каждой черный или синий кружок.
Похоже, меня так накачали наркотиками, что начались галлюцинации. Только так можно было объяснить и человеческие головы в лампе, и дым в комнате. Отравленным виски, скорее всего, «лечили» кого-то другого.
Я снова встал и начал ходить. Через некоторое время выпил чуточку воды из-под крана. Проглотил. Удержал. Выпил еще. Примерно через полчаса я уже был готов с кем-нибудь поговорить.
Шкафчик оказался запертым на ключ, а стул слишком тяжел. Я сорвал белье с постели, сдвинул матрас. Под ним была проволочная сетка, закрепленная с обеих сторон тяжелыми спиральными пружинами, каждая по девять дюймов в длину. Понадобилось полчаса времени и куда больше мучений, чтобы отцепить одну из них.
Я немного передохнул, выпил еще немного холодной воды, встал у стены за дверью и завопил:
– Пожар! Пожар!
Ждать пришлось недолго. Кто-то пробежал по коридору. В дверь воткнули ключ. Щелкнул замок. Тот же парень с жестким взглядом и в коротком белом халате влетел в палату и уставился на кровать.
Я врезал ему по скуле пружиной, а когда он начал падать, добавил еще по затылку. Потом схватил за горло. Парень сопротивлялся. Я приложился к его физиономии коленом. Получилось больно.
