– Ну и ладно, – удовлетворенно добавил шеф. – Тогда еще по одной…
И все-таки он нервничал – забыл про кардамон.
7
Местечко при дневном свете оказалось очень даже приятное. Под окнами вовсю цвели желто-розовые бегонии, акация оказалась посредине круглого ковра из анютиных глазок. Алая роза карабкалась вверх по декоративной решетке на боковой стене дома, а над гаражом, в густой зелени сладкого горошка, нежно щебетали бронзово-зеленые колибри.
В таком доме вполне могла бы жить обеспеченная пожилая пара, поселившаяся у океана, чтобы проводить побольше времени на солнышке, греть старческие косточки.
Гэлбрейт сплюнул на подножку моей машины, выбил трубку, откинул калитку и, протопав по дорожке, прижал палец к аккуратной кнопке звонка.
Мы подождали. В двери открылось зарешеченное окошечко, в котором появилось вытянутое угрюмое личико под накрахмаленной белой шапочкой медсестры.
– Открывай, полиция! – прорычал Гэлбрейт.
Звякнула цепочка. Лязгнул засов. Дверь открылась. Медсестра была не меньше шести футов ростом, с длинными руками и толстыми пальцами – идеальный помощник палача. Потом с ее лицом что-то случилось – я присмотрелся и понял, что она улыбается.
– Да это ж сам мистер Гэлбрейт! – проворковала она голосом одновременно пронзительно-высоким и хриплым. – Как дела, мистер Гэлбрейт? Вы, наверно, хотели бы повидать доктора?
– Точно. И поживее, – проворчал Гэлбрейт, проходя мимо нее.
Мы зашагали по коридору. Дверь кабинета была закрыта. Гэлбрейт распахнул ее пинком; я вошел следом, за мной, чирикая, сестра.
Доктор Сандстренд, строгий противник алкоголя, начинал утро в компании свежей бутылки виски. Жидкие волосенки склеились от пота, а на костлявой маске лица проступили морщины, которых не было еще накануне.
– Что такое? – задергался он. – В чем дело? Я же, кажется, распорядился…
– Не волнуйтесь так, док. – Гэлбрейт придвинул к столу стул. – Прогуляйтесь, сестра.
Она прочирикала еще что-то и вышла. Дверь закрылась. Доктор Сандстренд шарил взглядом по моему лицу. Вид у него был несчастный.
Гэлбрейт сел, положил локти на стол и уперся кулаком в квадратный подбородок. Какое-то время он не сводил с прыгающего как на иголках доктора злобного взгляда. Потом, после затянувшейся паузы, негромко спросил:
– Где Фермер Сейнт?
Глаза у доктора чуть не выскочили из орбит. Кадык запрыгал вверх-вниз над горлышком халата. Зеленоватые глаза сделались желтушными.
– Не вилять! – проревел Гэлбрейт. – Нам все известно. И про частную клинику, где вы прячете преступников, и про наркотики, и про шлюх. Да только прокол у вас вышел, док. Не надо было связываться с парнем из большого города. Теперь вас никто не прикроет. Итак, где Сейнт? И где та девчонка?
Я вдруг вспомнил, что не упоминал об Изабель Снейр в присутствии Гэлбрейта, если, конечно, под «девчонкой» имелась в виду именно она.
Рука доктора хлопала по столу, как перебитое крыло. Добавившееся к нервозности неподдельное изумление, похоже, подтолкнуло его к совершенному параличу.
– Где они? – снова завопил Гэлбрейт.
Дверь снова открылась, и в комнату просунулась медсестра:
– Пациенты, мистер Гэлбрейт, пациенты. Пожалуйста, не забывайте о пациентах.
– Иди развлекись чем-нибудь, – бросил через плечо полицейский. – Палец пососи.
Она осталась у двери, а у Сандстренда прорезался наконец голос. Даже не голос, а голосок.
– Как будто вы сами не знаете, – устало обронил он.
Рука его исчезла вдруг под халатом и вынырнула оттуда уже с пистолетом. Гэлбрейт качнулся вбок и свалился со стула. Доктор выстрелил в него два раза и дважды промазал. Я нащупал рукоятку своего, но доставать оружие не стал. Гэлбрейт рассмеялся, сунул лапу под мышку и выхватил пистолет, сильно похожий на мой «люгер». Пальнул он только раз.
Вытянутая физиономия доктора не изменилась. Куда попала пуля, я не видел. Голова упала и ударилась о стол. Пистолет тяжелым камнем свалился на пол. Так док и лежал, неподвижный, уткнувшись лицом в стол.
Гэлбрейт навел пушку на меня. Поднялся. Я снова посмотрел на пистолет: точно, мой «люгер».
– Замечательный способ добывать информацию.
– Опусти руки, сыщик. Эти игры не для тебя.
Я опустил руки.
– Ловко. Полагаю, вся эта сцена разыгрывалась специально, чтобы заткнуть рот доку.
– Он же первый выстрелил, разве не так?
– Да, – согласился я. – Он выстрелил первый.
Сестра как-то бочком пробиралась по стеночке. За последнюю минуту, с того самого момента, как Сандстренд достал пушку, она не издала ни звука и теперь была почти рядом со мной. Внезапно – слишком поздно – я заметил блеск кастета на правой руке и густые волоски на запястье.
Я попытался уклониться, но было уже поздно. Сокрушительный удар едва не расколол голову. Меня швырнуло на стену, колени подломились, а рассудка хватило только на то, чтобы не схватиться за пушку.
Я выпрямился. Гэлбрейт осклабился.
– Не очень-то умно, – сказал я. – У тебя в руке мой «люгер». Такая подстава не пройдет, а?
– Вижу, котелок у тебя варит.
Теперь и у сестрички прорезался голосок:
– Черт, ну и башка у этого парня. Как лапа у слона. Чуть кастет не сломал…
Глазами Гэлбрейта на меня посмотрела смерть.
– Может, наверх его отвести? – спросил он.
– А что толку? Оттуда вчера вечером все убрали. Врезать ему еще разок, а?
– Зачем? Пушку он хватать не станет, а для тебя слишком крут. Накормим свинцом.
– На такой работе, сестричка, тебе бы надо бриться два раза в день, – прохрипел я.
Она или, правильнее сказать, он стащил накрахмаленную шапочку с чуть съехавшего набок блондинистого парика. Потом выхватил из-под рабочего халата пистолет:
– Ты же понимаешь, что это была самозащита, верно? Ты схватился с доком, но он выстрелил раньше. Веди себя прилично, и мы с Дунканом так все и изложим.
Я потер подбородок:
– Послушай, сержант, я шутки не хуже других понимаю. Ты вырубил меня в том домишке на Каролина-стрит и никому об этом не сказал. Я тоже. Решил, что у тебя были на то свои причины. Могу даже предположить, что это за причины. Думаю, ты знаешь, где Сейнт, или можешь это узнать. Сейнт знает, где та девчонка, Снейр, потому что у него ее собака. Давай договоримся, и каждый получит свое.
– Мы свое уже получили, придурок. Я обещал доку, что доставлю тебя сюда и дам с тобой позабавиться. А Дункана приставил как бы для того, чтобы было кому за тобой присмотреть. Но на самом деле он за доком присматривал.
