Кризис, охвативший византийскую столицу, носил системный характер. Константинополь неуклонно терял статус крупного торгового города. Большой порт Феодосия на побережье Мраморного моря был заброшен. Коммерческий трафик переместился из гавани Неорион в гавань Юлиана, и портовая вместимость заметно сократилась. На содержание порта Феодосия не хватало средств – он заносился песком, и византийцы (а потом и османы) разбили на его территории сады и огороды. Перенесение коммерческого порта связано с созданием в VII веке военно-морского флота – корабли должны были находиться в защищенной гавани, и Неорион отлично подходил для этой цели. В 698 году Юстиниан II приказал очистить его – и в результате на берег было выброшено столько грязи, что в Константинополе началась очередная эпидемия чумы. Несмотря на прилагаемые василевсом усилия, создание флота не могло спасти умирающую империю: коррумпированные чиновники продали весла и канаты с военных галер – и корабли просто не вышли в море.
Сокращение портовой вместимости отразилось на городском снабжении. Столица страдала от нехватки продуктов питания – в 618 году, перед взятием Александрии персами, поставки в Константинополь египетского зерна навсегда прекратились. Полис нуждался в новом источнике продовольствия – но его не было. Оскудевшая Фракия изнемогала от набегов аваров, Малую Азию грабили персы. Ситуация ухудшилась настолько, что в VII веке василевс Констант II хотел перенести столицу на Сицилию. В 715 году, готовясь к нападению арабов, Анастасий II велел остаться в Константинополе лишь тем, кто имел запасы съестного на 3 года; прочие жители должны были покинуть город. Столица опустела. Государство прекратило снабжать константинопольцев продуктами – это говорит о катастрофическом обеднении и упадке. В 747 году на город обрушилась эпидемия чумы, после которой, по свидетельствам очевидцев, Константинополь напоминал пустыню. Во время арабской осады (717–718) голода не было – горожане на лодках переправлялись на азиатский берег Босфора и ловили там рыбу, чего им вполне хватало; это говорит о малочисленности населения.
Чума 747 года весьма показательна, особенно по сравнению с чумой 542 года. В VI веке сперва были заполнены все внешние кладбища Константинополя, а затем – перекопаны близлежащие к нему территории. Наконец, трупы стали свозить в Галатскую башню на противоположном берегу Золотого Рога. Таким образом, несмотря на огромное количество жертв – 200 тыс. человек (две трети населения) – константинопольцы соблюдали древние законы и обычаи, запрещавшие хоронить мертвых внутри города. Напротив, в 747 году сначала были заполнены все места на кладбищах в столице и пригородах. Потом трупы сваливали в пустые цистерны и ямы – или без каких-либо церемоний закапывали в садах и виноградниках в пределах Феодосиевых стен.
Исчезла античная культура погребения, была забыта традиция сооружать надгробия для простых людей. Лев VI отменил закон, запрещавший хоронить покойников в черте города, – василевс уже не понимал смысла этого предписания и потому считал его абсурдным. Вообще начиная с VIII века константинопольцы перестали понимать назначение не только правил и ритуалов, но и построек, совершенно банальных для античности. Статуи, арки, надписи – все это отныне считалось источником магической силы. Старые памятники внушали страх: византийцы полагали, что их невозможно было создать, не прибегая к колдовству. Константинополь скудел, нищал и деградировал – как внешне, так и духовно.
Территориальные изменения, затронувшие государство, также вызывали серьезные опасения. Были утрачены плодородные восточные провинции: Сирия, Палестина и Египет. В 697 году арабы вторглись в Карфаген и положили конец византийскому владычеству, длившемуся с 534 года, когда город был завоеван Велизарием – полководцем Юстиниана I. Больше всего территорий оставалось у Византии в Малой Азии: ее земли тянулись от Босфора до Таврских гор. Крит все еще находился под властью Константинополя, но Кипр по договору 686 года являлся совместным владением византийцев и Арабского халифата. На Балканах империя сохранила за собой только несколько укрепленных анклавов (прибрежные города Фессалоники, Афины, Патры и Монемвасию) – все остальное заняли славяне. Византия также лишилась своих итальянских земель: в 751 году лангобарды взяли Равенну, ограничив византийское владычество на юге Италии. С утратой западных территорий использование в Константинополе латыни утратило смысл, и официальным языком остался только греческий.
При императорах Македонской династии, а затем при Комнинах и Палеологах ситуация несколько изменилась. Городские летописи сохранили свидетельства о голоде и повышении цен – значит, столичное население увеличилось. В XI веке при Василии II Болгаробойце и Романе III Аргире была налажена система водоснабжения – реставрация длилась почти 100 лет и завершилась только в XII веке при Мануиле и Андронике Комнинах, которые обнаружили новый источник воды в Белградском лесу. По сообщению средневекового французского хрониста Гийома Тирского, «от правления Мануила, возлюбленного Богом, латиняне обрели большую пользу». Никита Хониат, давший нелестную характеристику Андронику, поведал, что распутный василевс «возобновил, употребив на то огромные суммы, старый подземный водопровод».
Ситуация постепенно налаживалась, и к приходу крестоносцев в 1204 году Константинополь снова был большим городом. Однако пожар 1203 года и почти 60 лет иноземного господства вернули византийскую столицу в плачевное состояние. Латинская империя рухнула в 1261 году, и константинопольцы торжествовали. Основатель династии Палеологов Михаил VIII заявил: «Константинополь, этот акрополь вселенной, царственная столица ромеев, бывшая под латинянами, сделалась, по Божию соизволению, снова под ромеями, – это дал им Бог чрез нас».
Несмотря на ликование византийцев и их веру в грядущее процветание, Палеологи не сумели превратить свою столицу в центр мира. Испанский путешественник Перо Тафур, посетивший Константинополь вскоре после крушения Латинской империи, утверждал, что город чрезвычайно грязен, его жители плохо одеты и порочны, а императорский дворец заброшен – за исключением ничтожной части, где ютится василевс с семьей. Звучит странно и страшно, но только османы могли спасти Константинополь как город и микрокосм. Этому посвящено стихотворение греческого поэта Константиноса Кавафиса:
Зачем на площади сошлись сегодня горожане?
Сегодня варвары сюда прибудут.
Так что ж бездействует сенат, закрыто заседанье,
сенаторы безмолвствуют, не издают законов?
Ведь варвары сегодня прибывают.
Зачем законы издавать сенаторам?
Прибудут варвары, у них свои законы.
Последние строки стихотворения выражают недоумение и отчаяние:
Спустилась ночь, а варвары не прибыли.
А с государственных границ нам донесли,
что их и вовсе нет уже в природе.
И что же делать нам теперь без варваров?
Ведь это был бы хоть какой-то выход.
Варвары прибыли. Восточная Римская империя выставила против отборной армии Мехмеда II всего 9 тыс. (по другим данным – 7 тыс.) мужчин, включая рядовых горожан и монахов. Под султанскими знаменами собралось около 80 тыс. регулярных войск (в т. ч. 12 тыс. янычар) и порядка 20 тыс. нерегулярных вооруженных отрядов – башибузуков
[50]. Для Средневековья это было невообразимое, грандиозное войско – в одной из константинопольских летописей говорилось, что османы «бесчисленные, как звезды».
