Версия Цвейга не имеет исторического подтверждения. Известно только, что, когда в Константинополь ворвались турки, над Едикуле взвилось кроваво-красное османское знамя – его водрузил янычар Хасан Улубатлы. По легенде, лишь три десятка стрел, пронзившие его исполинское тело, остановили могучего воина. Подвиг Хасана описал Георгий Сфрандзи – последний византийский историк и хронист штурма.
После захвата Константинополя османами город изменился, и Едикуле выполняла функции не только крепости. В ее башнях султаны хранили архив и казну, а также держали важных пленников (в первую очередь – капитанов потопленных судов) и политических заложников – представителей государств, на тот момент воевавших с Портой. Первая башня по левую сторону от входа называлась Башней послов – ее узниками побывали французский дипломат Франсуа Пуквиль и его русские коллеги: Петр Толстой, Петр Шафиров, Михаил Шереметев, Алексей Обресков и Яков Булгаков. Перед заключением в Едикуле иностранцев объявляли мусафирами – гостями Османской империи. Затем их препровождали в Семибашенный замок, где содержали с исключительной вежливостью и позволяли переписываться со своими правительствами.
На врагов султана подобный церемониал не распространялся. Крепость Едикуле была тюрьмой, казни в ней начались 1 ноября 1463 года. Первыми жертвами стали Давид, глава Трапезундской империи, и его сыновья. Смерть Давида означала гибель Византии как таковой – он был последним монархом из старинного рода Комнинов. Обезглавленные тела бросили собакам. Когда императрица Елена попыталась похоронить мужа и детей, ее оштрафовали.
В Едикуле казнили немало опальных визирей; так, в 1474 году в мрачных казематах цитадели провел свои последние дни Махмуд-паша Ангелович – первый серб в истории Порты, занявший пост великого визиря. 20 мая 1622 года во время янычарского бунта в камере южного пилона Золотых ворот задушили 17-летнего Османа II. На следующий день в этой же камере палач набросил шелковый шнурок на шею великого визиря Кары Давута-паши, организовавшего убийство молодого султана. В 1714 году в Едикуле казнили господаря Валахии Константина Брынковяну и его сыновей; их отрубленные головы торжественно пронесли по улицам Константинополя. 2 июля 1633 года пролилась кровь еще одного титулованного узника – господаря Молдавского княжества Мирона Барновского-Могилы (султан Мурад IV заподозрил его в государственной измене и связях с поляками). Таким образом, Семибашенный замок представлял собой ближневосточный аналог Бастилии или Тауэра.
Несмотря на мрачную репутацию, с Едикуле связана довольно забавная история. Летом 1709 года, потерпев поражение под Полтавой, шведский король Карл XII бежал в Османскую империю – сначала в Бендеры, а в 1712 году – в Стамбул. Там он прожил почти год, пытаясь убедить Ахмеда III стать его союзником. Европейские державы предлагали падишаху выдать им Карла, но османы отказались от экстрадиции шведского монарха – даже янычары восхищались его упорством и дали королю прозвище «Железная башка» («Demirbaş»).
Изнывая от скуки, Карл XII играл в шахматы и изучал кораблестроение. Он зарисовывал турецкие суда и копировал их имена, написанные арабской вязью. Сохранились страницы блокнота Карла с названиями кораблей «Yıldırım» («Молния») и «Yaramaz» («Непослушный»). В 1713 году, вернувшись в Швецию, король прикажет создать два фрегата по образцу турецких и назовет их «Jilderim» и «Jarramas». Оба названия приживутся в шведском флоте.
Также в Стамбуле Карл XII увлекся археологией и даже привез из Египта настоящую мумию. Суеверные горожане запаниковали – они утверждали, что мумия принесет им несчастье. Описывая ужас, охвативший Лондон накануне прибытия корабля с гробом Дракулы, Брэм Стокер взял за основу слухи и легенды Стамбула. Как только мумия оказалась в османской столице, ее конфисковали и, будто опасного преступника, отправили в Семибашенный замок.
По другой версии, османы приняли мумию за императора Константина XI Палеолога. Их опасения имели основание – константинопольские христиане верили, что василевс не погиб в 1453 году и что ангел превратил его в статую, которая когда-нибудь вернется в свой город и оживет. На всякий случай мумию заперли в одной из камер Посольской башни. В 1799 году к ней подселили французского дипломата Франсуа Пуквиля – по освобождении он увез с собой голову мумии в качестве памятного сувенира.
Для стамбульцев было характерно особое отношение к статуям Едикуле, и здесь городские суеверия оказались удивительно живучими. Так, в 1620-х годах английские аристократы – Генри Говард, граф Суррей, и Джордж Вильерс, герцог Бэкингемский (которого Дюма сделал героем романа «Три мушкетера»), – попросили посла Великобритании в Стамбуле, сэра Томаса Роэ, достать для них несколько скульптур с триумфальной арки Феодосия. Роэ подкупил султанского казначея, и тот предоставил дипломату солдат – но поручение не удалось выполнить. Когда солдаты начали снимать с арки статуи, местные жители едва не подняли восстание. Возмущенные турки кричали, что скульптуры нельзя трогать. Это поверье уходит своими корнями в византийскую легенду, согласно которой статуи заговорил колдун Аполлоний Тианский – и, если с ними что-то случится, в Константинополь придет беда.
К тому времени в османской столице еще сохранились старинные памятники, с судьбой которых константинопольцы (а потом и стамбульцы) связывали судьбу империи. По античной традиции такие памятники были украшены барельефами, созданными по мотивам исторических и мифологических сюжетов. Утратив изначальную мысль, которую вложили в памятники их создатели, горожане, благоговевшие к древности, придали им мистическое значение. В Константинополе множились легенды о том, что якобы та или иная колонна либо статуя была воздвигнута ради охранения столицы от врагов и несчастий. Османы, уничтожившие Византию, унаследовали ее суеверия и страхи.
Думая обо всем этом, я сидела на крепостной стене Едикуле и смотрела на Мраморное море – туда, где сейчас корабли ожидают разрешения на проход по Босфору и где 600 лет назад стоял грозный османский флот. В последние дни мая 1453 года византийцы напряженно вглядывались в бескрайние морские просторы, несущие им смерть и забвение.
Потеряв своих защитников, Константинополь, будто феникс, рухнул, сгорел и восстал из пепла. Едикуле, его главная политическая тюрьма, вместе со всем городом пережила расцвет и запустение. Кровь казненных, пролившаяся на внутреннем дворе крепости, давно высохла. Поколения узников оставляли на стенах цитадели памятные надписи, но они стирались от ветров и дождей – только несколько сохранившихся граффити датируются XVII веком.
Со временем Семибашенный замок превратился в туристический объект. Его посещает не так много людей, но общее впечатление от мрачной цитадели сложно испортить. Ее предназначение запечатлено на табличке перед входом: «Yedikule Zindanları». Не «hisari» («крепость»), а «zindanları» – зиндан; не страж города, а темница. Это отражено и в названии известной песни блатного исполнителя Вангелиса Папазоглу – «Тюрьма Едикуле» («Yedikule Zindanları»):
Кто-то стукнул на меня —
И я пять лет провел в тюрьме.
В мире нет темницы хуже,
Чем тюрьма Едикуле.
Задымился мой кальян,
В голове стоит туман.
Истанбул – хороший город,
Только стражник злой, аман!
[52]История стамбульских крепостей неразрывно связана с подготовкой штурма Константинополя. Турки бредили взятием византийской столицы – с 1391 по 1453 год они провели 4 осады христианского города, и лишь последняя завершилась для них удачей. Константинополь не давал покоя роду Османов. Страстное желание турок овладеть им имеет гораздо более древний и судьбоносный характер, нежели принято считать, – об этом подробно рассказывает итальянский медиевист Франко Кардини.
