Шкет подсел на диван к Перцу.
Зайка принесла ему до краев полную банку.
– И каким же зверюгой ты блистаешь, когда зажигается твой огонек?
– Я не скорпион.
– Ты из любви к стилю так одеваешься? И щит на шее носишь? Мммм?
– Одежду мне дали, когда я попортил свою. – Шкет забрал у Зайки банку и приподнял проектор на цепи. – А тут, кажется, нет батарейки. Я его просто нашел.
– Выходит, ты пока что не скорпион. Как Перец, да? Перец был скорпионом. Но у него села батарейка.
– На то похоже. – Перец погремел цепью щита среди прочих цепей. – Надо новую добыть и проверить.
– Перец был пленительной райской птицей. Красно-желто-зеленые перья – почти забываешь, что она родня обычному попугаю. А потом стал мигать, все чаще и чаще, фырчать, тускнеть. И в конце концов, – Зайка закрыла глаза, – совсем погас. – Открыла. – С тех пор Перец переменился.
– А где их берут? Батарейки?
– В радиомагазине, – ответил Перец. – Только ребята уже все лавки обчистили. Может, в универмаге. Или у кого лишняя найдется. Небось, у Кошмара полно.
– Как увлекательно предвкушать твое сияние, гадать, в кого ты претворишься.
– Тут внутри, – Перец щелкнул крышкой щита, – такая штучка: определяет, кем ты будешь. Но я эти разноцветные точки не понимаю. Батарейку сюда. – Он серым ногтем поковырял механику. – Это… – и он выковырял красно-белый полосатый прямоугольник с синими буквами «26 1/2 вольт пост. ток» под букетом молний. – Это говно сдохло. – И щелчком отправил прямоугольник в полет по комнате.
– Перец, драгоценный мой, не надо на пол. – Зайка подобрала батарейку и положила на полку за фарфоровыми лягушками, вазочками разноцветного стекла и несколькими будильниками. – Поведай же мне, Шкет, раз ты уже нашел меня: кого ты искал?
– Одну девушку. Ланью. Ты ее знаешь: вы разговаривали в баре, вечером, когда Джордж Харрисон приходил.
– Ах да: Та, Кому Надлежит Повиноваться. И ты был с ней. Вот теперь я тебя вспомнила. В ту ночь, когда Джорджа объявили новой луной, да? Бедняжка сводит черных педиков с ума, и без того невеликого и хлипкого. Ужасно.
Шкет покрутил банку в руках.
– Фан-клуб у него мощный.
– И тем больше власти, я считаю. – Зайка подняла чашку над головой. – Но, радость моя, если Джордж – Новая Луна, тогда я – Вечерняя Звезда.
Перец испустил чахоточный смешок.
– Я пойду ее искать, – сказал Шкет. – Если зайдет к Тедди, когда он откроется, передашь ей от меня?..
– Не вижу ни малейшей причины. Ей гораздо проще получать свое, чем мне. Что передать?
– Чего? Ну просто – что я ее ищу и приду снова.
– Улыбочку.
– Что?
– Улыбнись. Вот так. – Костистое Зайкино лицо посмертной маской разъехалось вокруг блестящих ровнехоньких зубов. – Узрим гримасу счастливого экстаза.
Шкет дернул губами и решил, что это его последняя любезность.
На его оскал Зайка ответила печальной усмешкой:
– Привлекательных черт ты, похоже, лишен. В моем списке оказался на нижних строчках. Сугубо личное, сам понимаешь. Пожалуй, я могу себе позволить передать твоей подруге, что ты ее ищешь. Увижу – передам.
– Каждый из нас – чей-нибудь фетиш, – сказал Шкет. – Может, у меня все-таки есть надежда?
– Я о том и твержу Перцу. Но он не верит ни в какую.
– Да я верю, – сказал Перец из угла дивана. – Это ты не веришь, что ты – не мой.
– Едва ли я открою постыдный секрет, если скажу, что, когда тебя отпустит, ты очень мил и нежен. Да нет, Перца страшно парит, что привлекательным могут счесть его. Простая история.
– Такое бывает редко – не сказать, что я привык. – Перец сощурился в чашку, с размаху встал и отошел к буфету. На ходу пихнул Зайку локтем в плечо. – Зайка – хороший чел, только она псих.
– Ай! – Зайка потерла плечо, но ухмыльнулась Перцу в спину.
Шкет тоже ухмыльнулся и подавил желание покачать головой.
– А вы чего заявились-то? – спросила Зайка. – Чем нынче заняты скорпионы? Вам разве не надо на работу?
– Опять хочешь меня вытурить? – Перец нагнулся, открыл дверцу, достал новую бутыль и поставил подле первой, уже опустевшей.
Шкет разглядел за дверцей еще четыре галлона и решил, что надо уходить, едва допьет.
– А куда это банда Кошмара сегодня утром намылилась?
– Ты сказал, что их видел. Сколько их было?
– Человек двадцать, двадцать пять, – ответил Шкет.
– Может, в набег на «Эмборики». Прикинь, а?
– Только не это! – Зайка отставила чашку. – Эх, что ж. – И снова взяла и меланхолично отхлебнула.
– Он уже месяц про это талдычит, но хочет целую армию подписать.
– Зачем ему такая толпа? – спросил Шкет. – Что такое «Эмборики»?
– Большой универмаг в центре.
– Прелестные вещицы, – загрустила Зайка. – Прелестнейшие. Не хлам за пятак. Я бы и сама от них не отказалась. Придать этому дому стиля. Ой, вообразить тошно, как вы разгуливаете в такой красоте.
– И туда еще никто не добрался?
– Видимо, нет, – ответил Перец.
– Может, по верхам, – пояснила Зайка. – Но понимаешь, «Эмборики» сейчас «занят». Недавно один пацан полез – так его убили.
– Убили?
– С третьего этажа, – сказал Перец. – Высунулись из окна и застрелили дебила насмерть. – Он засмеялся. – Еще по другим палили, а те всего-навсего мимо шли. Но не пострадали.
– Может, это мистер Эмборики охраняет свое земное имущество. – Зайка обозрела дно чашки, покосилась на новую бутыль, но передумала. – Я бы его не упрекнула.
– Не-не, – возразил Перец. – Там целая кодла окопалась. Стреляли, например, в Кошмара. Он говорил, со всех сторон палили.
Зайка рассмеялась:
– Ты представь! Две дюжины продавцов храбро отражают натиск варварских орд! Надеюсь, бедные детки не пострадают.
– Думаешь, там продавцы? – спросил Перец.
– Нет, – вздохнула Зайка. – Там те, кто первым добрался до оружейного отдела в «Спорттоварах».
– Кошмара прямо заклинило. Не терпится залезть и глянуть, что там и как. Если бы по мне палили с третьего этажа, мне бы тоже, небось, не терпелось.
– Тебе? – рявкнула Зайка в потолок. – Ты бы мигом примчался сюда и нырк головой под подушку! Ты почему сейчас не с ними? Нет-нет, нормально. По мне, ты лучше сиди здесь, целый и невредимый. Я же понимаю: если тебе жопу начинят дробью, это непременно выйдет по глупости.
