Ланья сказала:
– Раз Зайка есть в твоей книжке, надо бы его на праздник пригласить.
– Ага, – сказал Шкет. – Хочешь? Почти все гнездо идет. Перец, наверно, тоже подтянется.
– Ой, я не могу! – Зайка повесила голову, легонько ею тряхнула. – Я никак не могу. – И подняла. – Я бы с восторгом, честное слово. Но никак.
– Почему?
– Из принципа.
– То есть?
– Ну-у. – Пространство между Зайкиным носом и верхней губой вытянулось. – Этот астронавт, капитан Кэмп, тоже будет, да?
– Он гость Калкинза. Придет, надо думать.
– Вот поэтому.
Денни сказал:
– Этот твой знакомый, что ли? Который с Луны?
– Угум, – кивнул Шкет.
Ланья сказала:
– Зайка, я не понимаю.
– Вы были в баре тем вечером, когда приходил капитан?
– Я был, – ответил Шкет.
– Тогда ты знаешь, что случилось. Со мной и Джорджем.
– Нет, – сказал Шкет. – Я не знаю.
Зайка набрала в грудь побольше воздуху.
– Едва Тедди понял, что за хваленая наживка такая ему светит – а это, между прочим, пришлось ей объяснить, – она явилась ко мне и высказалась в том смысле, что, с учетом клиентуры, нынче вечером мне лучше не танцевать!
– Да ладно, – сказала Ланья. – Да ну тебя. Почему?
– Не хотел задеть тонких чувств нашего национального героя, любителя разбодяженного скотча. На Луне, надо полагать, мальчиков гоу-гоу не водится. Тедди рассудил, что потрясение может оказаться чрезмерным.
– Когда пришел я, – сказал Шкет, – все уже устроили заседание торговой палаты.
– Когда Тедди пришел со своей заявой ко мне, – сказала Зайка, – это еще не началось. А когда началось, в баре был Джордж. Все сидели, расспрашивали, Джорджу было интересно до смерти. Он тоже задавал вопросы. Помимо прочего – я из клетки смотрела, – спросил, бывал ли капитан Кэмп на его, Джорджа, луне. Кое-кто захихикал. А Джордж-то серьезно. И надо отдать должное капитану: он совершенно серьезно отвечал. Если вспомнить, что было днем, какая нужна наглость посмеяться над глупостью любого вопроса. Но потом Джордж о чем-то спросил еще пару раз, а Тедди подошел и что-то ему сказал. Спустя минуту Джордж отпихнул стул и вышел.
– Что сказал Тедди? – спросил Денни.
– Я не расслышала, – ответила Зайка. – Но эффект был налицо. И я знаю, что Тедди сказал мне.
– Когда я пришел, Джордж как раз вышел, – вставил Шкет. – Мне Тэк сказал.
– Ерунда какая-то, – возмутилась Ланья. – Тедди всегда был немножко… официозный; но ты так говоришь, будто он член «Ротари-клуба».
– «Дочерей Американской революции»! Клеенчатый ободок на выхлопных трубах проржавевшего «шевроле» тысяча девятьсот пятьдесят второго! Надеюсь, она, когда в следующий раз будет отсасывать за бабло, порвет ему крайнюю плоть зубным мостом! – (Отчего Денни в истерическом припадке повалился навзничь.) – В эту тараканью клоаку, в эту завшивевшую дыру приходят по двум причинам – помимо бесплатного бухла. Во-первых, ради Джорджа. Во-вторых, ради меня… Ах да! Кое-кто забредает в надежде, что повезет одним глазком глянуть на Шкета. Но не переживайте – еще чуть-чуть, и этот неонацист потребует являться при галстуке. Запомните наимудрейшие мамочкины слова.
– Какая несусветная глупость, – сказала Ланья и мрачно скривилась.
– Я хотел позвать Джорджа, – сказал Шкет, – если увижу. А он, значит, теперь тоже не пойдет?
– Ну, – сказала Зайка, – Джордж – покрупнее светило на нашем местном небосклоне; пожалуй, он может себе позволить быть повеликодушнее, чем я. Я, я боюсь, должна защищать свою честь ревностнее. В конце концов, свет мой, больше у меня ничего нет.
– Я потом видел Кэмпа, – сказал Шкет, – на тусовке, которую Джордж закатил пастору Тейлор на Джексоне.
– Зайка, – сказала Ланья, – ну не дури! В смысле, насчет праздника. Шкет не зовет Тедди – Шкет зовет тебя. Откуда тебе знать – может, Кэмп как раз и приходил на тебя посмотреть; а Тедди выставился болваном и наглецом. Тебе-то почему это помешает развлекаться?
– Я, – сказала Зайка, – не пойду выступать перед этими людьми.
– Тебя никто не просит танцевать…
– Ты не понимаешь, сердце мое. – Зайка снова коснулась Шкетова колена. – Для Калкинза и всех, кого он привечает, ты, я и все твои знакомцы, которые туда явятся, – лишь актеры в спектакле. Калкинз открыл бар, поставил Тедди рулить. Заведение существует сугубо для забавы Калкинза и для развлечения его гостей на случай, если им раз в месяц приспичит навестить трущобы. И хотя я ни секунды не верю, что это он велел Тедди спрятать меня от мужчины с Марса или откуда он там взялся, подобный подход в подобной системе неизбежен, и не важно, имеет ли в ней место денежный обмен. Я так просто-напросто не могу. Негры и геи, радость моя! Негры и геи! Нас давным-давно свалили в одну кучу сплошных клише, и до нас доходит только сейчас. У женщин и детей, – Зайка кивнула Денни и Ланье, – дело затягивается. Вам еще предстоит преодолеть свои клише, и у вас их побольше. Не думайте, пожалуйста, будто я желаю подмешать ложку яду в бочку ваших торжеств. Ты написал чудесную книгу – хотя я не поняла в ней ни строки, – и ты должен пойти и повеселиться у себя на празднике, и я надеюсь, что он выйдет наиумопомрачительнейшим. Правда, честно. Назавтра я буду пускать слюнки над репортажами в светской хронике. Но мне самой не позволяет совесть. Ты прелестный ангел, что меня пригласил. И меня решительно убивает, что я не могу принять приглашение.
– И ты больше не танцуешь у Тедди? – спросил Денни.
– Это, – Зайкина рука сложилась, – дело другое. Нет, я танцую по-прежнему. Каждый вечер, три выхода. И днем по субботам и воскресеньям, как только приберутся после бранча. Ах, с чем только не приходится мириться творцам, дабы заниматься своим, так сказать, ремеслом! Мука. Мука мученическая. Стыд и унижение. – Зайка воззрилась на Шкета: – Ах, тебе предстоят такие страдания, что мне хочется рыдать. Но такова цена поэтической души.
– Если Тедди такая сволочь, – сказал Денни, – почему ты не бросишь у него выступать?
Зайка воздела руку, предъявила ладонь потолку:
– Где еще мне танцевать, если не там? Вот здесь, в Беллоне, – где? Однако прекратим эти разговоры. Я от них только жалею себя. А вы хихикаете. Ты сказал, Перец здесь… где, – Зайка понизила голос, – его искать, как думаешь?
– Пошли, – сказал Шкет, – проведу тебе экскурсию.
– Нет-нет, ты абсолютно не обязан…
Шкет протиснулся между Ланьей и Денни и спрыгнул на пол.
– …так-так-так, а каким же образом мне слезать? Боже правый, до чего сложно; а вам не кажется, что – ай, мамочки! – по лестнице было бы гораздо удобнее, чем… есть!
