– Огни? Светощит? – Прицепленная снизу штуковина щелкнула по пластиковому подбородку, по носу, по лбу.
– Вот и славно. А теперь иди, хорошо?
– Тут нет батарейки?
Она только вздохнула, зашуршала одеялами.
– Ладно, раз ты говоришь, что у тебя все нормально, я пошел. – Что-то внутри… затрепетало? Он слышал, люди так говорят. Страх на минимуме, физический отклик текуч и тяжек. Он рискнул глянуть в зеркало.
Ее койку наполняли тени и сбившиеся одеяла.
– Ладно, – повторил он. – До свиданья. Передай Тринадцати и Денни, если вернутся…
Она вздохнула; она завозилась.
– Не вернутся.
Так что он закрыл за собой дверь. Зловеще; но что бы он им передал? Он надел цепь на шею. Нож зацепился за звенья. Он отвел подальше оперенную руку.
Светощит?
Прицепленная снизу штуковина – сферическая, диаметром с серебряный доллар, черная и вся в линзах. Тяжелые звенья легли поверх медной цепочки и стеклянных бусин. Он большим пальцем повозил по спине, дернул плечами, сдвинул полы жилета и зашагал по коридору.
Открылся лифт.
Поднимаясь во тьме – перед глазами оранжево зависла «19», – он раздумывал о батарейках и потирал голый живот.
Из-за двери новой квартиры Ричардсов донеслись голоса. Рассмеялась женщина – не миссис Ричардс и не Джун.
Он позвонил.
Приблизились заглушенные ковром ноги.
– Да? – спросила миссис Ричардс. – Кто там? – Щелкнул глазок. – Это Шкедт!
Зазвенела цепочка, дверь распахнулась.
– Надо же, заходите! Билл, Ронни, Линн; это молодой человек, про которого мы рассказывали! – Воздух из открытой балконной двери пришиб свечное пламя; по прихожей раскидало свет. – Заходите, заходите. Шкедт, это друзья Артура… по работе. Артур? Пришли к нам на ужин. Выпьете с нами кофе? С десертом?
– Слушайте, раз вы заняты, можно мне мистера Ричардса на минуту?
– Шкедт? – окликнул мистер Ричардс из столовой. – Заходите, ну?
Шкедт поперебирал гримасы, но, не найдя подходящей своему нетерпению, терпеливо шагнул вперед; ограничился хмурью.
Миссис Ричардс сияла идеальной улыбкой.
Шкедт вошел в столовую.
Женщина, сидевшая подле мистера Ричардса, возилась со своей серьгой.
– Мэри говорит, вы пишете стихи. Вы нам почитаете?
– Чего? А. Нет, я не принес.
Мужчина напротив этой женщины снял со скатерти локти в кожаных заплатах.
– Зато принесли эту штуку. На вид опасная.
– А. – Шкедт глянул на орхидею. – Ну, почти ведь темно уже. – Он расстегнул браслет, отколупал сбрую с пальцев, а за столом тем временем посмеивались.
При таком ракурсе пламя на кончике белого воскового конуса закрывало Джун левый глаз. Она улыбнулась.
– Вот, – позади него сказала миссис Ричардс. – Стул. Подвинься чуть-чуть, Сэм. Налей ему кофе, Артур.
– А я чем, по-твоему, занимаюсь, лапушка, – с бесконечной приветливостью ответствовал мистер Ричардс.
Крупная женщина в синем вельвете снова заговорила с мужчиной слева. Из руки в руку передали чашку.
Женщина в зеленом платье улыбалась, но то и дело невольно стреляла глазами (бледно-серыми) в стальную клетку, которую Шкедт припарковал на углу стола. Поставила чашку рядом с орхидеей. Миссис Ричардс взялась за спинку своего стула, собравшись сесть.
– Вот честное слово, я же говорю, Шкедт нам просто жизнь спас. Он так нам помог. Он нам уже как родной.
Крупный мужчина на другом конце стола пальцем потер нос и сказал:
– Мэри, ты уже пятнадцать минут идешь за десертом, а я глотаю вторую чашку кофе.
Миссис Ричардс рассмеялась:
– В самом деле, что-то я разговорилась. Иду, сейчас принесу.
Джун, шурша кулачками в белой тафте, вкруг стола пошла на кухню.
Мужчина подле женщины в зеленом перегнулся через нее и сказал:
– Мэри только что разливалась про вас и ваши стихи. Вы живете в центре, да? Возле парка?
– Да, – ответил он. – А вы где?
– Ага-а! – Не выпрямляясь, мужчина пощупал воротник футболки. – Это очень хороший вопрос. – Ногти у него были нечисты, воротник сбоку обтрепался. – Просто очень хороший. – И выпрямился, смеясь.
Щипля себя за серьгу, женщина справа от мистера Ричардса сказала:
– Вы не похожи на поэта. Вы больше похожи на этих людей, про которых вечно пишут в «Вестях».
– На скорпионов? – переспросил очень белокурый мужчина (твид и кожаные заплаты на рукавах) поверх стиснутых рук. – Волосы больно короткие.
– Он волосатый, – возразила щипательница серьги.
– Недостаточно, – пояснил блондин и отвернулся поискать салфетку, упавшую под пустой стул Джун.
Шкедт ухмыльнулся женщине:
– А вы где живете?
Она бросила щипаться, удивилась:
– Мы с Ральфом прежде жили на Темпл. А теперь мы… – и осеклась, потому что с другого бока ей кто-то что-то сказал или, может, даже пихнул локтем.
– Вам там больше нравится? – спросил Шкедт, без интереса гадая, где вообще этот Темпл.
– Что и кому сейчас может понравиться в Беллоне?
Вошла миссис Ричардс с большой стеклянной миской.
– Это что? – спросил мужчина слева от мистера Ричардса. – «Джелло»?
– Никакое не «Джелло»! – Миссис Ричардс поставила миску перед мужем. – Это винное желе. – Сумрачно глянула в лиловое море. – С портвейном. В рецепте не было ни слова про сахар. Но это, я думаю, ошибка, так что я все равно положила.
Подле нее Джун держала вазу с горой взбитых сливок, блестящих, как тафта. На запястье при свечах заблестела… Да нет, подумал Шкедт, не могла же она ее снять с… Но от этой мысли разулыбался.
– Раздашь, Артур?
Шкедт на своем углу примеривался неприязненно полюбезничать с щипательницей серьги. Но та сидела слишком далеко. Он повернулся к той, что сидела рядом, в зеленом:
– Вы работаете с мистером Ричардсом?
– Мой муж прежде работал, – ответила она и передала ему увенчанное белизной десертное блюдце.
Он съел ложку: клен.
– Мне, – сказал он и проглотил, – надо поговорить с мистером Ричардсом про деньги. Вам тут нравится?
– Да, очень приятная квартира. Вы перенесли им всю мебель, они рассказывали.
Он улыбнулся, кивнул и решил, что виноградного желе и взбитых сливок со вкусом клена просто не переживет.
Мужчина подле женщины в зеленом снова через нее перегнулся:
