Флуоресцентные лампы светят ярко, но на дне шахты, по мнению Холли, темновато. Она находит фонарь на захламленном верстаке Эла Джордана и тщательно водит лучом по дну шахты, не забывая заглянуть и за плунжер. Она ищет не Ондовски – его уже нет, – но необычных, экзотических жуков. Опасных жуков, которым очень нужен новый хозяин. Не видит ни одного. То, что населяло тело Ондовски, может, и пережило его, но ненадолго. В углу грязного, замусоренного подвала Холли находит джутовый мешок и кладет в него одежду Ондовски, включая ушанку. Последними в мешок отправляются его трусы. Холли берет их двумя пальцами, морща нос от отвращения. Бросает в мешок, выдыхает: «Фу-у-у» – и вздрагивает. Потом ладонями сдвигает створки лифта и запирает аварийным ключом, который вешает на крюк.
После этого садится и ждет. Когда убеждается, что Джером, Барбара и прибывшие на вызов спасатели отбыли, вешает сумку на плечо и несет мешок с одеждой Ондовски наверх. Выходит из Фредерик-билдинг через черный ход. Думает о том, чтобы бросить мешок в мусорный контейнер, но решает, что это плохой вариант. Поэтому уносит мешок с собой. Это нормально. Выйдя на улицу, она уже ничем не отличается от других прохожих с покупками.
Холли едва успевает завести двигатель, когда звонит Джером, чтобы сообщить, что они с Барбарой стали жертвами ограбления у черного хода Фредерик-билдинг. И сейчас они в Мемориальной больнице Кайнера, говорит он.
– Господи, какой ужас! – восклицает Холли. – Тебе следовало сразу мне позвонить.
– Не хотели тебя тревожить, – отвечает Джером. – По большому счету мы в порядке, и он ничего не украл.
– Я уже еду.
По пути в Мемориальную больницу Джона М. Кайнера она бросает джутовый мешок с одеждой Ондовски в один из мусорных баков. Начинается снег.
Холли включает радио. Берл Айвз орет «Holly Jolly Christmas», и она выключает радио. Она ненавидит эту песню больше других. По понятным причинам.
Не бывает, чтобы все было в шоколаде, думает она. В реальной жизни без ложки дегтя не обойтись. Но иногда ты получаешь то, что тебе необходимо. А о чем еще может мечтать здравомыслящий человек?
А она такая.
Здравомыслящая.
22 декабря 2020 г.
В десять утра Холли должна давать показания в юридической компании «Макинтайр и Кертис». Холли терпеть этого не может, но она – лишь второстепенный свидетель в деле об опеке, и это хорошо. Речь идет о самоедской лайке, а не о ребенке, поэтому градус напряжения не столь велик. Приходится выслушать несколько неприятных вопросов от одного адвоката, но после того, что выпало на ее долю в столкновении с Ондовски (или с Джорджем), допрос этот – сущий пустяк. Пятнадцать минут – и она свободна. В коридоре Холли включает телефон и видит, что пропустила звонок от Дэна Белла.
Но когда перезванивает, слышит голос не Дэна, а его внука.
– У дедушки инфаркт, – говорит Брэд. – Еще один. Четвертый. Он в больнице, и на этот раз оттуда не выйдет. – Долгий, шумный вдох. Холли ждет. – Он хочет знать, как у вас все прошло. Что случилось с репортером. С существом. Если у вас есть хорошие новости, думаю, ему будет легче уйти.
Холли оглядывается, чтобы убедиться, что в коридоре она одна. Так и есть, но она все равно понижает голос:
– Оно мертво. Скажите ему, что оно мертво.
– Вы уверены?
Она думает о том последнем взгляде, выражавшем удивление и страх. Думает о крике, с которым он – оно – летело вниз. И думает об одежде на дне лифтовой шахты.
– Да, – отвечает она. – Я уверена.
– Мы помогли? Дедушка, он помог?
– Без вас ничего бы не получилось. Скажите ему, что он наверняка спас множество жизней. Скажите ему, что Холли благодарит его.
– Обязательно. – Еще один глубокий вдох. – Как вы думаете, есть еще такие же?
После Техаса Холли сказала бы «нет». Теперь она не уверена. Один – это уникум. Когда сталкиваешься с двумя, логично предположить, что есть и другие. Она медлит, потом отвечает. Возможно, сама не верит в это… но хочет верить. Старик наблюдал годы. Десятилетия. Он имеет право уйти победителем.
– Я так не думаю.
– Хорошо, – слышит она. – Это хорошо. Да благословит вас Бог, Холли. Счастливого вам Рождества.
В сложившихся обстоятельствах она не может пожелать ему того же, поэтому просто благодарит.
Есть еще такие же?
Спускается Холли по лестнице, не на лифте.
25 декабря 2020 г.
1
Тридцать минут рождественского утра Холли проводит в халате, потягивая чай и беседуя с матерью. Точнее, слушая мать, потому что Шарлотта Гибни изливает на нее поток привычных пассивно-агрессивных жалоб (Рождество в одиночестве, болят колени, болит спина, и т.д. и т.п.), перемежаемых страдальческими вздохами. Наконец Холли чувствует, что может с чистой совестью завершить разговор, пообещав Шарлотте, что заедет через несколько дней и они вместе отправятся к дяде Генри. Она говорит матери, что любит ее.
– Я тоже люблю тебя, Холли. – Еще один вздох, показывающий, как нелегка эта любовь, пожелание счастливого Рождества – и эта часть дня завершается.
Остаток дня проходит веселее. Холли проводит его с семьей Робинсонов, с радостью подстраивается под их традиции. В десять утра – легкий бранч, затем – обмен подарками. Холли дарит мистеру и миссис Робинсон подарочные сертификаты на вино и книги. На детей с радостью тратит чуть больше: Барбара получает день в СПА-салоне (включая маникюр-педикюр), Джером – беспроводные наушники.
Ее подарки – не только сертификат на $300 в ближайшие к ней двенадцать кинотеатров Эй-эм-си, но и годовая подписка на «Нетфликс». Как и многие убежденные киноманы, Холли – противница «Нетфликс» и до сих пор обходила ее стороной. Она любит DVD, но считает, что сначала фильм необходимо посмотреть на большом экране. Однако не может не признать, что искушение «Нетфликс» и продукцией аналогичных компаний велико. Так много нового, и постоянно!
В семье Робинсонов обычно соблюдают равенство полов, но рождественский день – исключение, может, из ностальгии. Мужчины и женщины играют роли из прошлого столетия. Проще говоря, женщины готовят, а мужчины смотрят баскетбол (иногда заходя на кухню, чтобы заморить червячка). Когда они садятся за традиционный обед (индейка с разнообразными приправами и гарнирами и два пирога на десерт), начинается снег.
– Давайте возьмемся за руки, – предлагает мистер Робинсон.
Они берутся.
– Господи, благослови еду, которую мы готовимся вкусить по твоей щедрости. Спасибо тебе за время, которое мы проводим вместе. Спасибо тебе за семью и друзей. Аминь.
– Подождите, – вмешивается Таня Робинсон. – Этого недостаточно. Господи, спасибо тебе за то, что ни один из моих прекрасных детей серьезно не пострадал при нападении этого человека. У меня разбилось бы сердце, если бы сейчас они не сидели с нами за этим столом. Аминь.
