Как ни странно, в научной литературе гораздо меньше публикаций о женских предпочтениях по части мужской физической привлекательности, нежели наоборот. Как признали специалисты в области эволюционной психологии Стивен Гэнгстад и Гленн Шейд, «исследований женских предпочтений признаков мужского тела крайне недостаточно»
[251]. Подобная нехватка данных весьма неожиданна, учитывая общую исследовательскую активность в области эволюционной психологии. Если более ценные женские гаметы вынуждают женщин быть более разборчивыми в сексуальном плане, то такая избирательность просто обязана была привести к формированию у них ярко выраженных, четко оформленных и легко поддающихся оценке и измерению половых предпочтений эволюционно продвинутых декоративных признаков мужчин. Иными словами, изучение сексуальных предпочтений женщин должно было бы стать для эволюционистов легкой добычей, которая сама просится в руки.
Так почему же тогда исследования в области сексуальных предпочтений женщин столь малочисленны? Данный пробел можно объяснить разными причинами. Например, исследователи не сочли эту проблему интересной. Впрочем, я в этом сильно сомневаюсь. Мне кажется гораздо более вероятным, что результаты проведенных исследований попросту не смогли подтвердить теорию адаптивного полового отбора, а следовательно, и не попали в печать. Поскольку задача эволюционной психологии заключается в том, чтобы объяснить, почему половой отбор у человека всегда адаптивен, то любые данные, противоречащие этой гипотезе, обречены на пыльное хранение в столах лабораторий или на жестких дисках компьютеров. Малочисленность опубликованных работ по сексуальным предпочтениям женщин, скорее всего, говорит о том, что большая часть этих исследований в какой-то мере пополняет все растущую груду доказательств в пользу механизма «красоты просто так» и когда-либо они все же увидят свет.
Впрочем, даже опубликованные данные трудно интерпретировать как подтверждение адаптационистских воззрений. Например, среди них есть обильные свидетельства того, что женщины не выказывают предпочтения максимально «маскулинных» черт лица, таких как выступающая квадратная челюсть, широкие выпуклые надбровные дуги, густые брови, худые щеки и тонкие губы. Напротив, в ряде исследований показано
[252], что женщины предпочитают мужские лица с промежуточными или даже «фемининными» чертами, а результаты одной из работ говорят о том, что женщинам больше нравится легкая щетина
[253], нежели максимально мужественная окладистая борода. Согласно горстке единичных исследований, на которые ссылаются Гэнгстад и Шейд, такие женские предпочтения черт лица хорошо согласуются с тем, какие признаки мужской фигуры женщины находят более привлекательными. Как выяснилось, больше всего им нравятся худощавые, хоть и мускулистые мужские фигуры с широкими плечами и V-образным торсом, а меньше всего – коренастые фигуры с избыточно развитыми мышцами.
Эти данные представляют некоторую загадку для адаптационистов, поскольку маскулинные признаки предположительно служат индикаторами силы и доминирования, которые должна предпочитать любая рассудительная, заботящаяся о будущем здоровом потомстве женщина. Разумеется, существование маскулинных признаков внешности вопреки женским сексуальным предпочтениям можно объяснить их эволюцией благодаря действию механизма конкуренции между самцами за половых партнеров и социальный статус, а не за счет механизма полового отбора. Психологи-эволюционисты также выдвинули предположение, что женщины отдают предпочтение мужчинам с менее выраженными маскулинными чертами, потому что некоторая фемининность облика подразумевает, что такие мужчины способны на больший вклад в заботу о своих детях. Правда, никто так и не растолковал, почему из мужчин, имеющих высокий уровень тестостерона, выступающие челюсти и мощные брови, получаются худшие отцы. Вероятно, это считается само собой разумеющимся.
Одна из возможных причин, почему психологи-эволюционисты испытывают такие трудности с объяснением явных несообразностей в сексуальных предпочтениях женщин, заключается в том, что их концепция «сексуальной ценности» слишком узка, чтобы вобрать в себя всю реальную многомерность критериев, по которым человек выбирает себе партнера. В сущности, «сексуальная ценность» – это принятое в науке обозначение того, что в культурологии называют «мужской взгляд»
[254], то есть точка зрения, при которой женщина и женское тело воспринимаются исключительно как объект мужского эротического вожделения и подчинения. Действительно, принятые в эволюционной психологии методы изучения сексуальной привлекательности женщин почти всегда основаны на том, что молодые мужчины в буквальном смысле слова глазеют на сгенерированные на компьютере изображения женских лиц и тел. Стоит ли после этого удивляться, что предложенная концепция едва ли годится на роль инструмента познания сексуальных предпочтений женщин! Материализуя «мужской взгляд» в качестве адаптации, психологи-эволюционисты, строго говоря, возводят сексистские предрассудки в ранг эволюционной биологии человека, но совершенно не в состоянии объяснить половые предпочтения второй половины человечества.
При этом они полностью упускают из виду социальную сторону половых отношений, которая чрезвычайно важна при выборе партнера у человека. В самом деле, социальные взаимодействия играют ключевую роль в том, как мы испытываем сексуальное влечение, с кем мы вступаем в половые контакты и как мы влюбляемся. Новые исследования в области экспериментальной социальной психологии показали, что наши социальные взаимоотношения друг с другом потенциально имеют больший вес, чем информация, которую мы получаем друг о друге только за счет зрения. В частности, психолог Пол Иствик в своей работе сосредоточился на том, каким образом социальные взаимодействия меняют восприятие
[255] сексуальной привлекательности. Благодаря серии экспериментов и метаанализу накопленных наукой данных Иствик и его коллеги подтвердили то, что мы и так прекрасно знаем из личного опыта: наше восприятие сексуальной привлекательности меняется по мере того, как мы все ближе узнаем друг друга.
