Несмотря на единодушное отсутствие интереса к пенису среди психологов-эволюционистов, мужской половой член все же имеет одну яркую особенность, которая, как мы вскоре увидим, привлекла внимание некоторых сторонников концепции честных индикаторов, и это связано с другой биологической инновацией человеческого пениса. Дело в том, что мужчины разительно отличаются от других приматов отсутствием так называемой приаповой кости, os priapi, которую еще называют бакулюм (baculum). Это кость, которая формируется внутри полового члена млекопитающих.
Бакулюм называют «самой изменчивой из всех костей»
[260]. Первый приз за размеры бакулюма достается моржу (Odobenus rosmarus), у которого приапова кость размером и формой напоминает полицейский жезл. Просто в качестве примера большого разнообразия бакулюма достаточно сказать, что у многих беличьих его конец расширен, уплощен и окаймлен острыми зубчиками, слегка напоминая миниатюрную ложку для спагетти.
Териологи придумали мнемоническое правило для запоминания отрядов млекопитающих с развитым бакулюмом: PRICC
[261]. Эта аббревиатура, похожая по звучанию на английское жаргонное название пениса (prick), означает приматов (Primates), грызунов (Rodentia), насекомоядных (Insectivora), хищных (Carnivora) и рукокрылых (Chiroptera). Лишь немногие читатели будут удивлены, узнав, что у человека в пенисе нет кости, хотя некоторые, возможно, и огорчатся при известии, что человек – один из очень немногих видов приматов, наряду с паукообразными обезьянами, которые в ходе эволюции лишились бакулюма. Наличие бакулюма у других приматов означает, что эрекция у них гарантирована. В то же время есть и много других млекопитающих, не считая человека, которые лишены этого твердого образования, – от опоссумов до лошадей, слонов и китов, отлично справляющихся с эрекцией и без него. Итак, мы предполагаем, что бакулюм должен выполнять еще какие-то функции, помимо просто участия в процессе введения члена во влагалище, хотя нам пока и неизвестно, в чем они заключаются. Знаем мы лишь то, что помимо обеспечения эрекции бакулюм участвуют во втягивании члена между эрекциями. Что же касается других его назначений, то они пока неясны.
Разнообразие бакулюмов у самцов млекопитающих. Вверху – бакулюм моржа (Odobenus rosmarus). Внизу слева – бакулюм енота-полоскуна (Procyon lotor). Внизу справа – бакулюм пятнистого суслика (Xerospermophilus spilosoma)
Однако в контексте текущей дискуссии меня интересует не столько то, почему у некоторых млекопитающих есть бакулюм, сколько то, почему человек его утратил. Хотя, возможно, это не такая уж новая интеллектуальная загадка. Попытки объяснить данный удивительный факт относятся еще ко временам появления основополагающих текстов иудеохристианской культуры – я имею в виду историю сотворения Евы, упомянутую в Книге Бытия. В 2001 году двое весьма уважаемых ученых – специалист в области биологии развития Скотт Гилберт из Суортмор-колледжа и исследователь библейских текстов Зиони Зевит из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе – объединили свои усилия и написали статью под названием «Врожденное отсутствие бакулюма у человека: генеративная кость из Книги Бытия 2: 21–23», которая была опубликована в журнале American Journal of Medical Genetics. Через двадцать пять столетий после того, как была написана всемирно известная история сотворения мира, Гилберт и Зевит высказали догадку, что на самом деле Бог создал Еву не из ребра Адама, а из его бакулюма. Они утверждают, что «миф о ребре» был бы немедленно развенчан любым древним иудеем на основе простейшего наблюдения, что число ребер у мужчин и женщин совершенно одинаково. (В самом деле, я помню, как сам пересчитывал собственные ребра и задавался тем же вопросом еще в детском саду на занятиях воскресной школы.) Далее Гилберт и Зевит отзываются об истории с Адамовым ребром как о повествовательно бездарной, поскольку ребра «не обладают никакой генеративной способностью». По-видимому, Величайшая История Всех Времен требует более захватывающей сюжетной линии, чем та, что дошла до нас в переводе короля Якова
[262]. Гилберт и Зевит предоставляют также впечатляющие лингвистические доказательства их радикальной гипотезы:
«Древнееврейское существительное, переведенное как “ребро”, tzela (цади, ламед, аин), действительно может обозначать ребро. Кроме того, этим словом называют отрог холма (2 Самуила 16: 13), или боковые комнаты (охватывающие храм наподобие ребер, как в 1 Царств 6: 5, 6), или поддерживающие колонны из деревьев, таких как кедры или пихты, или доски строений или дверей (1 Царств 6: 15, 16). То есть это слово может быть использовано для обозначения любой структурной опорной балки».
«Структурная опорная балка» – это, конечно, очень лаконичное описание бакулюма. Затем Гилберт и Зевит обнаруживают в еврейском Священном Писании неожиданно ясную морфологическую улику, раскрывающую эту эволюционно-библейскую тайну:
«Книга Бытия 2: 21 содержит
[263] и другую этиологическую подробность: “Господь Бог закрыл то место плотью”. Данное уточнение может объяснить характерный признак, заметный на половом члене и мошонке мужчины, – шов (raphe). На мужском половом члене и мошонке края урогенитальных складок соединяются над мочеполовым синусом с образованием шва. ‹…› Происхождение этого шва на наружных половых органах и “объясняется” историей о смыкании плоти Адама».
Мастерски подойдя к вопросу с междисциплинарных позиций, Гилберт и Зевит по-новому взглянули на древний миф и пришли к революционно новому пониманию иудеохристианской истории сотворения человека. По каким-то необъяснимым причинам эта статья не вызвала бурной реакции, которой она заслуживает. Лично мне кажется, что все, от Ватикана до идеологов феминизма, желали бы знать об этой теории и поучаствовать в ее обсуждении. Но почему-то за истекшие пятнадцать лет статья удостоилась лишь трех цитирований. Быть может, среди представителей нашей фрагментированной интеллектуальной культуры ни у кого не нашлось времени поразмыслить над этим вопросом? Неужели людям нет дела до того, что Бог иудеев создал Еву из кости, взятой из пениса Адама? По-моему, пытливые умы должны бы этим заинтересоваться.
