Пара французских туристов бросала камешки в идеальную гладь воды. Не желая уступать в вечной англо-французской борьбе, Джем тут же решил к ним присоединиться, несказанно обрадовавшись тому, что его камешки подпрыгнули на пару раз больше, чем их, прежде чем утонуть. Затем к игре присоединились русские и смогли обыграть и французов, и Джема, и тот смирился со своей участью. У меня затекли ноги, но я продолжала смотреть, как переливается на свету вода и зеленые и голубые блики расходятся по ее спокойной невозмутимой глади. Время от времени на ней появлялись и расширялись в объеме концентрические круги там, где резвились и кувыркались пресноводные тюлени. С осознанием собственной незначительности я вскарабкалась наверх, где уже готов был к отправлению поезд.
За мостом нам был виден поезд на платформе, и мы испугались, что он уедет в Улан-Батор без нас. Сгибаясь под тяжестью своих рюкзаков и передвигаясь перебежками, мы добрались до станции, когда оставалось всего 5 минут. Взбираясь по ступенькам, каждый из нас винил другого в опоздании. Когда поезд тронулся, я откинулась на мягкое плюшевое изголовье полки, в купе был ковер и работал кондиционер. Сейчас мы оказались на борту поезда «Россия», того, на который должны были сесть еще в Москве. Мне смутно казалось, что мы чего-то не сделали перед отъездом из Иркутска, но, не вспомнив, я решила перестать об этом думать.
В ту ночь я внезапно проснулась встревоженной и опустошила свой рюкзак, скинув все вещи на пол. Ребята в военной форме сказали нам, что от дымовой шашки необходимо избавиться до пересечения границы с Монголией, и сейчас я стояла в пижаме, взирая на то, что напоминало крошечную атомную бомбу. Задумавшись, стоит ли выкинуть ее в мусор в туалете, но затем решив, что это вызовет переполох, открыла окно и выкинула ее в кромешную темноту, надеясь на лучшее.
Теперь, когда я полностью проснулась, мне стало любопытно, где мы, я приоткрыла дверь и выскользнула в коридор. Мне было слышно, как проводница что-то говорит женщине, напоминавшей персонажа из сериала «Жители Ист-Энда», с рыжими волосами на химической завивке и презрительной усмешкой, но все остальные, судя по всему, спали. Отодвинув занавеску, я взглянула в окно, и мое лицо озарил свет фонаря. На часах было 2 часа ночи, и поезд огибал самый южный край Байкала, который переливался, словно разлитая ртуть. Солнце село много часов назад, и мне было непонятно, откуда идет свет. В темном небе алела полоска красного зарева, и его отблески в серебристой воде напоминали танцующий огонь. Я хотела запомнить этот момент, сохранить его в памяти, поэтому прислонилась головой к стеклу, чтобы увидеть все еще четче. До сих пор я воспринимала путешествие на поезде как данность, как обычное средство передвижения. А сейчас я своими глазами видела, как он огибает землю, освещая самые темные уголки на своем пути. Разверзлась земля и раскрылись небеса, леса обнажили свои чащи, ночь сияла ярким золотом.
– Что ж, это была бессмысленная трата времени, – сказал Джем, хлопая дверью и скидывая обувь.
– Ты достал билеты?
– Нет, они все распроданы.
– А где же ты был целый час?
Никто не приезжает в Улан-Батор в тур выходного дня. Каждое лето сюда на самых разных драндулетах съезжаются фанаты гонок, студенты и искатели приключений ради Монгольского ралли, рассказывая истории о полиции за рубежом, взятках и досмотрах, в то время как другие прибывают на поезде, становясь заложниками расписаний и не имея возможности выехать за город. Мы относились как раз к последней категории, и нам предстояло за два дня посмотреть максимум. Наш отель был расположен позади оперного театра на Площади Сухэ-Батора, и мы решили купить билеты на «Лебединое озеро» при помощи нашего консьержа, который пообещал Джему отправиться к кассе вместе, как только закончится его ночная смена. Джем поставил будильник, поднялся на ноги еще до завтрака и поэтому сейчас выглядел крайне раздраженным.
– У него получилось тебе помочь?
– Целый час мне пришлось ждать, пока он примет душ и переоденется, только после этого мы наконец отправились в оперный театр, где нам объявили, что билеты уже давным-давно распроданы. Затем он заявил, что в оперу идти не обязательно, и у него есть другие варианты того, как провести время.
– И как же, например?
– Нет, ты не поняла, он имел в виду себя и меня.
– Не может быть!
– Я объяснил ему, что хотел купить два билета в оперу – для себя и своей невесты, и тут он резко помрачнел и обозлился, сказав: «Та женщина – твоя жена? Она индианка? Я ездил в Индию, грязная страна, и люди там грязные», – затем он довел меня до отеля, сказал, что у него сегодня выходной, и спросил, хочу ли я позавтракать.
– Бедняга. Он, наверное, думал, что свидание с тобой у него в кармане, а ты разбил ему сердце!
Монголия становилась все более интригующей и загадочной. До приезда я ожидала увидеть в ней степи, юрты и мужчин, похожих на Чингисхана; а в итоге попала в город небоскребов, строительных кранов и консьержей, которые могут увести твоего жениха. Добычи золота, меди и угля поспособствовали развитию экономики, и в кратчайшие сроки в городе появилось большое количество бизнес-центров, жилых комплексов и отелей. Город напоминал Сингапур на заре своего становления. Насколько мне было известно, Улан-Батор был окружен горами, но ни одну из них не было видно, настолько тяжелым был окутавший его смог желтого цвета. Мы были этим разочарованы, посему отправились на поиски древних сооружений и в итоге нашли парочку буддистских монастырей, пришедших в упадок при советском режиме. В Монгольском национальном историческом музее мы провели два часа, разглядывая костюмы, оружие и драгоценности, получая представление о насыщенной истории города, который сейчас украшали многочисленные рестораны быстрого питания и кинотеатры, в том числе и с экраном IMAX. Оставшийся день мы провели, блуждая по торговым центрам, примеряя вещи из кашемира и наблюдая за тем, как молодые монгольские парни и девушки делают покупки и флиртуют между собой. Осознать глубину монгольского прошлого оказалось даже при желании не так уже легко, а вот его настоящее было как на ладони.
На следующее утро за завтраком мы разговорились со Стивом и Каролиной из Камбрии
[7], которые только что вернулись после уик-енда, проведенного в гостевом доме в сельской местности. Они возмутились нашим нежеланием продвигаться в глубь страны.
– Нельзя утверждать, что побывал в Монголии, если не проехался по степи, – сообщил Стив, чьи щеки стали коричневыми от солнца и ветра. На нем был верх от гидрокостюма Rip Сurl и солнечные очки, причудливо надетые на затылок.
– Как вы нашли дом, где можно остановиться? – спросила я.
– Google.
Я допускала, что, возможно, у нас не сложится полноценное и адекватное мнение о стране, но сейчас мне было гораздо интереснее наблюдать за эволюцией столицы, чем скакать на лошади по степям. В тот день, перед тем как совершить последний рывок до Пекина, мы отправились в Modern Nomads, популярный сетевой ресторан, где персонал одет в костюмы воинов. Я пила густой бульон из пиалы и оглядывалась по сторонам на других посетителей – кто-то пил виски Johnnie Walker, кто-то смотрел музыкальные клипы по телевизору. Возможно, я увидела только одну сторону монгольской жизни, но это был аутентичный опыт настолько же, насколько таковым был опыт Стива и Каролины для них. Через год, да даже через полгода, ни то ни другое представление о стране уже не будет достоверным, здесь, в городе, откроется еще больше отелей, баров, расцветет бизнес, загрязнение воздуха станет еще более очевидным, а население увеличится в разы. Тем временем в степях все более заметным будет становиться изменение климата, жара станет нестерпимой, трава пересохнет, начнет дохнуть скот, а пастухи вынуждены будут перебираться в город. Если мы когда-нибудь вернемся в эту страну, это будет уже не та Монголия, которую мы видим сейчас, нас будет ожидать нечто совершенно новое.
