– Это и был ночной поезд, мисс, – сказал Эд. – Здесь был вагон-ресторан, в котором трудились повара, все было прекрасно. Но в 1993 году от них отказались. На севере дела шли крайне плохо, спад в экономике достиг апогея, и было проведено собрание со всеми мэрами, где заключили соглашение с местными общинами, чтобы помочь их бизнесу. Была принята договоренность, что этот поезд на ночь будет останавливаться в Принс-Джордже. Если он снова будет курсировать прямо, без остановки, то количество пассажиров вырастет в разы. В поезде есть одноместные купе с удобными кроватями. Вам стоит приехать сюда зимой, здесь становится очень красиво, особенно на Рождество.
– Поезд курсирует и в Рождество?
– О да, – сказала Джилл. – В Рождество здесь собирается очень много людей. У многих из них уже выросли дети и разъехались по всей стране; есть среди пассажиров те, кто не может вернуться домой на Рождество или не хочет, поэтому они выбирают наш поезд. Среди пассажиров есть и холостяки, и вдовцы, у которых нет семей, но есть желание провести праздник в компании. На самом деле в это время у нас дел невпроворот.
– Мне нужно вернуться к работе, мисс, – сказал Эд, сжимая в руках шляпу. – Было приятно познакомиться с вами.
Мне захотелось сделать реверанс в ответ.
Когда мы вернулись в свое купе, поезд прибывал к Принс-Джорджу, и солнце уже близилось к горизонту, проплывая вдоль поезда. За все время, что мы находились в пути, мне ни разу не приходило в голову, что наши соседи по поезду могут путешествовать только для того, чтобы избежать одиночества или чтобы обеспечить свою безопасность. Поезда представляли собой особое общество, где у каждого был выбор – вовлекаться в происходящее вокруг или проводить время в полном уединении. Отличная еда и диалоги с приятными собеседниками всегда были под рукой, и, даже если вам не хотелось быть в центре внимания, все пассажиры, пусть и ненадолго, становились членами одной большой семьи. Вокруг царили гул смеха и разговоров, звуки музыки и фильмов – все это рождало чувство уюта и уверенность в том, что, пока вы находитесь на борту, вы не почувствуете себя одиноким.
Удовольствие от поездки достигло своего пика, когда солнце, озера и голубое небо Британской Колумбии стали прекрасными товарищами на целый день, поэтому второй отрезок поездки от Принс-Джорджа до Принс-Руперта прошел за распитием бесчисленного количества чая и книгами Кормака Маккарти. В течение дня случались многочисленные задержки из-за грузовых поездов, которые пользовались приоритетом на железной дороге – они с грохотом проносились мимо, останавливая наш поезд более чем на пятнадцать минут за раз; один из них состоял из более чем двухсот контейнеров с надписью China Shipping, и мне начало казаться, что нам уже не удастся добраться до Принс-Руперта.
Когда мы наконец прибыли, на улице было холодно, темно и шел дождь. На минивэне нас вместе с намокшими сумками на коленях довезли по пустым улицам до домика, который был чем-то вроде канадской сельскохозяйственной коммуны. В нем размещалось не менее пятнадцати человек, которые либо пропалывали огород, либо красили крыши, либо готовили в обмен на ночлег; домик служил теплым и гостеприимным убежищем от дождя. Его жильцы встретили нас с распростертыми объятиями, но потеряли интерес, когда поняли, что мы проведем в нем всего две ночи, после чего вернулись к приготовлению киноа и прослушиванию музыки Фелы Кути. Заняться в городке было совсем нечем, мы забросили вещи в стирку утром, а затем отправились занимать себя поеданием крабов и креветок и распитием cowpuccinos на Cow Bay Road, а на обратном пути забрали стопку чистых вещей и отправились обратно в Джаспер. К своему удовольствию, в последний час путешествия, когда я вглядывалась в лес, рассматривая хижину, в которой могли бы жить Три Медведя из сказки, я наконец увидела маленького черного медведя, скачками убегающего от железной дороги.
После психологической травмы, полученной во время нашей первой ночи в Джаспере, мы решили потратиться и остановиться в Fairmont Jasper Park Lodge, где кондиционеры не проявляли убийственных наклонностей. За ужином, состоявшим из сладкого бизоньего мяса и охлажденного медового пива, мы подняли тост за Йорга и понаблюдали за тем, как передвигаются вокруг края озера Боверт лоси, один из них был особенно великолепен – на его рога можно было бы повесить по крайней мере двадцать пальто. В тот момент мы не знали о том, что Йорг позвонил своему мужу, который был главой отдела продаж в отеле, и только благодаря этому нас заселили в люкс на берегу озера и подарили корзину с сырами и вином, которые мы распихали по сумкам перед тем, как вернуться на борт The Canadian на следующий день. Приятно было вернуться в этот поезд и знать, что нам предстоит оставаться в одном и том же месте в следующие три ночи. Я очень надеялась, что наши новые соседи окажутся более дружелюбными, чем предыдущие.
В этот раз мы играли в шахматы, заполняли пробелы в своих дневниках и проводили массу времени, просто сидя и наблюдая за золотыми прериями и косогорьем. Величественные Скалистые горы остались далеко позади, и можно было с уверенностью сказать, что лучшие из видов по праву принадлежали Британской Колумбии. Нельзя сказать, что нам не понравилось смотреть на стада зубров и тюки сена в Саскачеване, но канареечно-желтые рапсовые поля сильно напоминали виды из поезда через Арль и Авиньон, и от них не замирало сердце. Тем не менее они стали отличным фоном для наших занятий на борту. Без Wi-Fi и сети на телефонах мы перестали быть рабами своих гаджетов от Apple, и благодаря отсутствию электронной почты, мессенджеров, Facebook и Twitter мой разум на какое-то время очистился от лишних мелочей. В предпоследний день мы оказались за одним столом с Татьяной, украинской Жа Жа Габор. Она путешествовала с красивым мужчиной, младше ее вдвое. Я заметила ее сразу, когда она прошла по вагону с такой грацией и легкостью, о которых я могла только мечтать; декольте ее было усыпано веснушками, на ногах – обувь Crocs. Как выяснилось, сопровождающий ее юноша был на самом деле ее сыном, Алексеем, который подскочил и пожал нам руки, когда мы сели к ним за стол. Родом из Украины, Татьяна и ее муж уехали на запад после распада Советского Союза и поселились в Манхэттене в 1991 году, где она и Алексей жили до сих пор. На ней были фиолетовые очки Bulgari и золотой крест – по размерам явно больше, чем тот, что носит сам Папа Римский.
– Я предпочитаю ездить на поездах, – сказала она, предлагая мне бокал своего вина, – особенно после того, что случилось с самолетом Малайзийских авиалиний. – Она поставила бутылку на стол и ткнула усыпанным кольцами пальцем мне в лицо. – Это сделали русские. Они сумасшедшие.
Алексей вздрогнул и стал оглядываться по сторонам, чтобы понять, услышал ли это кто-нибудь еще. Ему было за тридцать, рост – под метр восемьдесят, но почему-то на нем была футболка восьмилетнего мальчика. Услышав о нашем путешествии, он остался очень впечатлен, его рот раскрылся от удивления, как у ребенка в рождественское утро:
– Моя мать хотела бы провернуть то же самое, – сказал он, надкусывая бургер.
– Мы с мужем всегда надеялись, что после выхода на пенсию проведем полгода в Канаде и полгода в Украине, – сказала Татьяна.
