Виктор вернулся в свое купе, а Сара проверяла, все ли в порядке у остальной части группы, подарив мне несколько минут одиночества и спокойствия. Поезд покинул город и ехал по сельской местности, где нас окружили кукурузные поля – на них повсюду лежали собранные в вязанки початки цвета жженого золота. На ясно-голубом небе зависло одинокое облачко, мои голые руки стали греться под лучами солнца, а я впитывала в себя тишину. Последние дни были довольно хаотичными, и мой разум был переполнен впечатлениями и информацией. Северная Корея, которая ассоциировалась с танками, ракетами и Кимами, осталась позади: волы вспахивали поля; под ярким солнцем жарились коттеджи с крышами цвета перца чили; чудесные дети сидели во дворах, перебирая кукурузу. Их родители приостановили свою работу и с каменными лицами наблюдали за нашим поездом. Буйволы шумно пыхтели и, согнувшись, везли за собой деревянные тележки, набитые людьми, а велосипедисты останавливались, чтобы посмотреть нам вслед. Мы же тем временем прибыли на крошечную станцию. Пак молниеносно появился у нашей двери.
– Не делайте никаких фотографий на станциях. Это запрещено, – предупреждал он, заходя в каждое купе по очереди.
Разочарованная, я положила телефон в карман и склонилась к окну, наблюдая за тем, как жилистый мужчина с палкой в руках пытался перевести через железнодорожные пути стаю уток, неистово хлопающих крыльями и крякающих.
– НЕ ФОТОГРАФИРОВАТЬ! – услышали мы крик с платформы. Нам еще не разрешили сойти на землю, а Пак спрыгнул на платформу, чтобы купить сигарет, но теперь кричал на Петра, который наклонился из окна и фотографировал группу солдат с сумками. Несмотря на широко распространенное мнение о том, что армия Северной Кореи состоит из безрассудных воинов, ожидающих приказов о запуске новой боеголовки, солдаты часто являются не более чем бесплатной рабочей силой. Они принимают участие в большом количестве строительных проектов, и в государственных СМИ их обычно называют «солдаты-строители». Ли тоже пошел за сигаретами и разговорился с Паком, и в этот момент я заметила, насколько выше и шире они были в сравнении не только с солдатами, но и со всеми людьми, которых мы видели за этот приезд. Рост Пака превышал 180 сантиметров, да и Ли не отставал, в то время как рост остальных людей в среднем был не более 150 сантиметров. Проведя подростковые годы за границей, они, очевидно, избежали последствий голода 90-х годов, которые становились очевидными, только когда они и те, кому довелось его пережить, становились рядом друг с другом.
Томми постучал в дверь, помахал рукой и открыл ее до того, как я успела запротестовать.
– Чертовы русские, – с ухмылкой произнес он, снимая ветровку. Ник, Джефф и Анна, жена Томми, друг за другом зашли за ним, и я поняла, что мы лишились блаженной тишины. Когда поезд начал движение, Джефф встал рядом со мной у окна. Бывший журналист, занимающийся исследованием Северной Кореи в Сеуле, Джефф иногда приезжал сюда, чтобы оставаться в курсе дел. У него была огромная бутылка соджу – рисового ликера, которым он с радостью делился, так как забирать бутылку с собой в Южную Корею было запрещено. Нацепив солнцезащитные очки в пластиковой оправе, он улыбнулся солнцу, а оно лучезарно подмигнуло ему в ответ. Поезд ехал мимо деревни, и я наблюдала за женщинами, несущими в руках вязанки с овощами и детей на своих спинах. Они источали здоровье и силу, равно как и их потомство. Их одежда была чистой и опрятной. На основании увиденного нельзя было сказать о тотальной бедности, и я поделилась этой мыслью с Джеффом. Он сдвинул очки наверх, прежде чем, оглянувшись на остальных, очень тихо произнес: – Возможно, это так, но, как и со всем остальным в этой стране, нельзя делать однозначные выводы. В городах и деревнях Северной Кореи существует многоуровневая социальная система. Если вы из семьи, к которой благоволят власти, – продолжил он, – то получите привилегию жить в Пхеньяне или где-то в другом хорошем месте, в то время как людям низкого уровня приходится жить в менее благоустроенных районах. Люди с привилегиями получают доступ к лучшим железным дорогам, инфраструктуре, образованию и всему остальному. Вот так Трудовая партия проявляет свое покровительство. Например, здесь есть собственные частные железные дороги для высокопоставленных лиц. – Его голос опустился до шепота. – Мы также знаем от перебежчиков, что небольшие железнодорожные ветки пришли в полную негодность. Мы не увидим ничего из этого на нашем маршруте, поэтому можно сделать вывод, что нам был предоставлен доступ к одобренным к просмотру территориям, чье экономическое преимущество заключается в том, что они находятся на основной железнодорожной артерии.
В этот момент Сара заглянула в купе и объявила, что мы вот-вот прибудем в Хянсан.
От Хянсана мы несколько минут ехали до Мёхянсана, национального парка, который простирался вокруг реки Чончон. Водопады скользили, словно шелк, вниз по гранитным скалам, прежде чем слиться в едином потоке и впасть в реку, чьи воды с грохотом неслись по упавшим деревьям и валунам. Одеяло из хвойных деревьев покрывало склоны холмов – пейзаж выглядел настолько альпийским, что мне даже показалось, что я вот-вот увижу швейцарцев в национальной одежде. Спустившись в долину, мы долго шли и в конце концов оказались у пары серых зданий. Это была Международная выставка дружбы, на которой были представлены все подарки, которые иностранные деятели когда-либо подарили Кимам. Выглядела она как логово Джеймса Бонда. Вход был скрыт четырехтонной медной дверью, в центре которой находилась выступающая сфера. При более тщательном осмотре она оказалась моделью земного шара. Пронзительный скрип возвестил, что колеса пришли в движение, и модель Земли разделилась на две части, двери открылись, и перед нами появилась женщина в черной бархатной чима джогори, вышитой серебряными звездами.
После сдачи наших пальто, камер и телефонов мы последовали за гидом. Она бесшумно скользила по зданию, в котором не было окон; подол юбки при ходьбе волочился по полу. В главном зале была сокровищница, в которой хранились рога носорогов, мечи, вазы, щиты и копья, подаренные Кимам, в том числе золотой меч Муаммара Каддафи, мяч для регби от Wigan Warriors и баскетбольный мяч НБА, подписанный Майклом Джорданом, который Мадлен Олбрайт подарила Ким Чен Ыну во время визита в 2000 году. Я с облегчением поняла, что шкафчик для официальных подарков Великобритании выглядит как худший в мире благотворительный магазин: там были всего пара тарелок и одна выцветшая ваза. Мисс Ким шла рядом с нами, указывая на множество первых страниц международных газет с изображениями Кимов, лучшей из которых была «Нью-Йорк Таймс»: «Ким Чен Ын выступает в качестве Путеводной звезды парусного спорта XXI века».
– Во всем мире наш дорогой вождь был известен своим величием, – сказала она и вздрогнула от смущения. С 1960-х и до конца 1990-х годов Северная Корея регулярно размещала объявления в ведущих западных газетах, которые государственные СМИ представляли народу как статьи или новости. Родители мисс Ким выросли за границей, поэтому маловероятно, что она не имеет представления о режиме Кимов. Верит ли она в эту иллюзию? Или просто играет роль, которую должна играть? Элитные семьи стали первыми, кто воспользовался покровительством режима – впрочем, во всем мире все происходит аналогичным образом, – так что, возможно, в ее интересах было не выходить за дозволенные рамки и пожинать заслуженные плоды своей деятельности. Преодолев прилив разочарования, я обрадовалась окончанию экскурсии, когда мы наконец смогли выпить по чашечке чая, купить сувенирные марки и погулять по окрестностям, которые оказались гораздо более привлекательными, чем все, что нам демонстрировали в музее.
