Меня тащила за собой толпа, и в это время я изо всех сил пыталась понять, что же вызывает у посетителей такой восторг. Для начала стоит отметить, что любоваться двухметровыми воинами приходилось сверху вниз, а не с высоты собственного роста, поэтому рассмотреть их лица, каждое из которых считается уникальным, не представлялось возможным. Все фотографии, что мне довелось видеть до приезда сюда, были сделаны непосредственно в самих коридорах, при этом все строительные конструкции с них были вырезаны, а воины казались гораздо более величественными, чем они были на самом деле.
– Представь себе, – сказал Марк, бережно прижимая к телу свой фотоаппарат, – две тысячи лет назад китайцы создавали Терракотовую армию и строили Великую стену, а мы были на гораздо более низкой ступени эволюции.
Сама находка армии императора Цинь волей-неволей вызывала восхищение, но куда более интригующей для меня была история о том, что случилось с группой крестьян, которые ее сделали. Власти страны немедленно заявили о принадлежности им этих земель, деревня была разрушена, ее жителям выплатили мизерные компенсации, да и те отобрали местные чиновники.
Четверых крестьян из этой группы наняли за скудное жалованье, чтобы те в сувенирном магазине подписывали книги туристам; причем считается, что минимум двое из них были самозванцами. Но окружавших меня людей эта история, казалось, нисколько не трогала. Они набирали книги, кружки, открытки, подставки для бокалов и игрушки, и каждый посетитель считал своим долгом сделать здесь селфи, показывая знак победы, английскую V, причем все эти сувениры в итоге были обречены быть засунутыми куда подальше и забытыми на следующий же день после прибытия домой.
Не имеет значения, насколько далек или опасен пункт вашего назначения, вам непременно доведется встретить человека, который не только уже бывал тут, но еще и женат на местной девушке, однажды был арестован полицией, отсидел срок в тюрьме и может показать усыпанное шрамами предплечье, чтобы доказать последнее. ЭйДжей был как раз таким парнем: Шантарам
[58] Синьцзянской провинции.
Впервые мы увидели его сидящим за столиком в одиночестве, поедающим длинную домашнюю лапшу, когда остановились на ужин в придорожном кафе. Если быть точной, он ел одну длинную макаронину, обильно посыпанную кориандром. В большинстве своем туристы приезжали в Сиань ради того, чтобы увидеть императорский мавзолей, но стоит отметить, что сам город оказался крайне приятным местечком с приветливыми жителями, которые тихонько занимались самым разным мелким бизнесом: от продажи щенков на местном рынке до разлива пива Boddingtons в пабах. Днем Марк и Джем оставили меня заниматься своими делами в отеле, а сами отправились гулять и за ужином признались, что почти купили щенка бульдога, а остановило их то, что мы вряд ли смогли бы провезти его через казахскую границу и его пришлось бы оставить там, где он рисковал быть съеденным. Пока мы бурно обсуждали, можно ли поместить щенка в рюкзак, ЭйДжей вмешался в нашу беседу и поинтересовался, где мы собираемся остановиться в Синьцзяне.
– Там будет не так уж легко, – сообщил он, удерживая палочки для еды так, словно он тренировался с детства; мастерство, которое категорическим образом не давалось мне.
– В Урумчи?
– В Урумчи, Турфане…
– Что вы имеете в виду под «не так уж легко»? – спросил Джем.
– Вы иностранцы, вас будут останавливать на улице. Просить денег, взятки, пугать приводом в полицейское отделение. Вам нужно постоянно держать при себе небольшие суммы наличными, чтобы откупаться.
– Может, нам не стоит ехать в Синьцзян? – спросила я, параллельно кусая сочный дамплинг – бульон тут же потек по моему подбородку.
– Нет, просто я жил и работал там более пяти лет, и пару раз мне пришлось ночевать в тюремных камерах. Будьте готовы к тому, что вас будут останавливать и задавать самые разные вопросы, просто отвечайте «да» на все.
– Даже если они спросят, хочу ли я попасть в тюрьму? – спросил Джем, растирая замерзшие ладони.
ЭйДжей не обратил внимания на его вопрос.
– Не рекомендую пить и носить алкоголь с собой, но всегда стоит иметь при себе сигареты, потому что они служат отличной заменой местной валюте. Я обычно расплачивался наличными, но так уж тут принято. А еще твоя борода, – сказал ЭйДжей, указывая палочками на Марка, – она точно привлечет к тебе внимание.
– А что с ней не так? – спросил Марк, и рука его непроизвольно потянулась к лицу.
– Сейчас там действует политика против мужских бород, таким образом притесняют местное мусульманское меньшинство, уйгуров. Хотя происходит это не в открытую, власти уже запретили призывы к молитве, хиджабы и многое другое.
– Многие думают, что я из Израиля.
– Я из Израиля. – ЭйДжей доел лапшу, вытер салфеткой губы и бросил ее в опустевшую тарелку. – Вот это отличное место, а вы, ребята, берегите себя.
Втроем мы сидели за столом, ожидая, пока принесут нашу лапшу, которую в этот самый момент готовили на открытой кухне.
– Мон, неплохо было бы, чтобы тебя арестовали, – сказал Марк, – я мог бы сделать столько отличного фотоматериала с тобой в главной роли за решеткой.
– Или тебя, Марк. Из-за твоей бороды нас могут арестовать всех вместе.
– Я не хочу бриться, я люблю свою бороду!
– Мы все еще планируем туда ехать? – спросил Джем.
Я и до этого не горела особым желанием, но сейчас поняла, что настало время поделиться моими переживаниями по поводу поездки в Турфан и Урумчи.
– Я прочитала, что в прошлом году в Урумчи произошла террористическая атака, где использовали бомбы и холодное оружие.
– Где именно в Урумчи? – спросил Марк.
– Э-э… на… вокзале. Судя по всему, совершили ее уйгуры, они с ножами стояли у выходов после того, как их подельники взорвали бомбу.
– Это ужасно. Что мы будем делать? Каким маршрутом вернемся обратно?
– Можем подбросить монетку, – сказал Джем. – Решка – едем через опасные мусульманские страны, орел – рискуем быть зарезанными уйгурами.
В течение следующих двух дней Марк метался между горячим желанием сбрить свою бороду и столь же горячим нежеланием это делать, и в итоге решил, что, если нас остановят, арестуют, обворуют или даже ударят ножом в бок, маловероятно, что это произойдет по причине его повышенной волосатости в районе лица, а скорее потому, что трое обеспеченных иностранцев гуляют по улицам с дорогостоящими устройствами при себе. В поезде до Турфана мы молча сидели в своем купе, на занавесках в нем были нарисованы верблюды, и в целом царила довольно уютная атмосфера. Марк редактировал свои фотографии, Джем читал «Призрака Шелкового пути» Колина Туброна, а я печатала свои заметки, когда ни с того ни с сего в дверь просунулось круглое большое лицо. Отворив ее, женщина решительно зашла внутрь, указала на мой компьютер и стала что-то тараторить, при этом улыбаясь во все 32 зуба, а ямочки на ее щеках стали особенно четкими.
