– Откройте.
Неохотно Марк распаковал сверток и достал вырезанную вручную фигурку Будды, которую он купил у пожилой женщины, сидевшей на обочине дороги.
– Можете передать ее мне?
Марк отдал фигурку и нахмурился, когда женщина передала ее своей коллеге, которая принялась ее тщательно рассматривать.
– Возможна, она ненастоящая.
– Что вы имеете в виду?
– Мы не хотим, чтобы подделки вывозились из страны. Иногда тибетцы продают подделки, а это противозаконно.
– Пожалуйста, не изымайте ее. Это просто штуковина, которую я везу бабушке в качестве сувенира. Она настоящая и такая маленькая. Пожалуйста.
Пока я наблюдала за этой сценой, сердце мое ушло в пятки. Посреди купе на полу лежала красная матерчатая сумка, в которой было невероятной красоты вырезанное вручную блюдо. Джампа водил нас в тибетский магазинчик, в котором продавались сувениры ручной работы – в частности деревянные миски и сервировочные блюда, аналогичные тем, которыми в своих домах пользовались номады. Раскрашенное витиеватыми цветочными узорами лакированное блюдо было настолько огромным, что мне пришлось носить его двумя руками с того самого момента, как мы покинули Тибет, и вот теперь его тоже конфискуют. Избегая взглядов Джема, я широко улыбнулась пограничнице, которая закончила досматривать вещи Марка и в конце концов вернула тому пресловутую фигурку. Ощупывая боковую сторону моего рюкзака, она запустила руку в карман и достала оттуда крошечную бутылочку с золотой крышкой. Она подняла ее и стала рассматривать.
– Что это такое?
Я совсем забыла о святой воде из Лурда, которая пробыла в моем рюкзаке почти семь месяцев, целая и невредимая.
– Это сувенир, – ответила я, протянув руку за бутылочкой и убирая ее в карман.
Она перешла к основному отделению моего рюкзака и, заглянув внутрь, быстро отпрянула, учуяв мускусный запах, исходивший оттуда.
– Что самое ужасное в вашей работе? – спросил Джем, когда женщина указала на его сумку.
– Я не думаю, что заговаривание зубов нам как-то поможет, – еле слышно пробурчал Марк.
– Как-то раз я запустила руку в использованный подгузник без перчаток, – рассмеялась она.
– Хотя, может, и поможет… – Марк удивленно поднял брови.
– Вы пара? – спросил Джем, выискивая свою одежду.
– Нет, мы не пара, – ответил мужчина, которого, как выяснилось, звали Цянь. – Мы встречаемся.
– Я знал! – воскликнул Джем, сделав случайное, но верное предположение, и сложил руки на груди.
– Можно называть себя парой, даже если вы не женаты, – сказал Марк.
– А, хорошо, – сказал Цянь, трогая Линь за руку. – А любовниками?
– Хм, ну да, учитывая, что это так и есть, но вообще так представляться не принято.
– А вы еще не женаты? – спросил он Марка, прислонившись к двери.
– Я? Нет, еще не женат. А вот эти двое собираются пожениться.
– Нет? То есть у вас нет близкого сердцу человека?
– Пока нет, – сказал Марк и поближе прижал к себе свою сумку.
– Но вы очень симпатичный, – заявил Цянь.
– А теперь полюбуйся, кто кому заговаривает зубы, – прошептал мне Джем, которого обрадовал такой неожиданный поворот.
– А это что? – спросила Линь, доставая сверток, обернутый в фольгу.
– А, а это моя защитная маска, – сказал Джем, который успел забыть, что мы украли ее в отеле в Москве.
– Пожалуйста, разверните сверток.
– Ой, нет! Я хранил ее в таком виде почти пять месяцев и собирался привезти с собой в Лондон.
– Джем, со стороны это выглядит, как будто ты везешь наркотики, – сказал Марк, не сдерживая смех.
Все четверо склонились, чтобы получше рассмотреть, как Джем раскрывает и достает маску. Мне было крайне любопытно наконец увидеть, как она выглядит. Джем приложил маску к лицу. Удовлетворенные, Цянь и Линь, казалось, забыли об остальных наших вещах и отправились в следующее купе, а мы наконец смогли вздохнуть с облегчением – тибетское блюдо по-прежнему находилось на полу прямо в центре купе.
Прогуливаясь по коридору, я заглядывала в каждое купе и наблюдала за тем, как женщины наносят подводку для глаз, снимают с волос бигуди и наносят на лицо и руки крем. Я уже и не помнила, когда красилась в последний раз, с собой у меня был только консилер в баночке размером с десятицентовую монету и тюбик с вазелином для губ, которым, судя по всему, пользовалась не только я, так как регулярно замечала подозрительно блестящие губы то у Джема, то у Марка. На протяжении семи месяцев я поочередно носила пять футболок, и сейчас все они выглядели довольно плачевно. Но до настоящего момента я ни разу не задумывалась об этом. Перед тем как уехать из Ванкувера, мы закупились термобельем, так как знали, что в Казахстане нас ожидают минусовые температуры, и сейчас, глядя на наледь с наружной стороны окна, я содрогнулась – то ли от холода, то ли от предвкушения того, что ждет нас впереди. Потрогав холодное стекло, я наблюдала за тем, как остается позади Китай, а мы все ближе к границе с Казахстаном и наконец потихоньку движемся в сторону дома.
Глава 13
Азамат и Маржан
Снаружи валил снег, создавая из нашего поезда белый кокон. Мягкий, как вата, он хлопьями падал на стекло, из-за чего вид из окна походил на красивую рождественскую открытку. Сквозь метель проглядывали горы Тянь-Шаня – их серые вершины, покрытые льдом и окутанные проплывающими облаками. Огибая горы, поезд стремительно пронесся по высохшим лугам по направлению к фронту грозовых туч, набирающему силу на горизонте. После пересечения границы мы остановились в небольшом привокзальном кафе, чтобы позавтракать лапшой с бараниной и помидорами, а также выпить по кружке чифира – это был подарок от трех казахстанских чиновников, к моменту одаривания уже довольно пьяных. Первая чашка обычного, а не уже привычного нам зеленого чая, которую я выпила за долгое время, ознаменовала начало нашего пути с Востока на Запад. Подарив мне еще и пакет грейпфрутового сока, чиновники стали показывать нам фотографии казахского боксера, выступающего в среднем весе, – Геннадия Головкина. Один из них вытащил шариковую ручку и написал «Triple G»
[60] на моей руке, а затем предложил сфотографироваться с ними, чтобы мы могли выложить эту фотографию в своем «английском Фейсбуке». Наше первое знакомство с жителями Казахстана стало оптимистичным предвестником того, что ждет нас впереди. Как и все любители выпить, ребята неустанно извинялись за свое состояние, а на прощание сжали нас в крепких объятиях и проводили к вокзалу, где нас уже ожидал поезд с замененным на новый двигателем. Привокзальная площадь выглядела очень необычно; сам вокзал больше напоминал чей-то старый особняк с железнодорожными путями, проложенными прямо в саду за домом.
