Теперь, когда мы пробирались по непроходимой местности по направлению к Алматы, я наблюдала за тем, как пространство вокруг поезда по ощущениям становилось все масштабнее с каждым часом. Снег здесь уже растаял, лучи солнца, словно сценические прожекторы, освещали землю. Голубые лагуны переливались, окруженные ярко-желтыми песчаными берегами, казалось, что мы вдруг оказались на морском побережье. Пока не стемнело и солнце, постепенно уменьшаясь до размера бисера, совсем не скрылось из вида, я сидела в самом теплом уголке купе, наслаждаясь его почти домашним уютом. Мои биологические часы после огромного количества времени, проведенного в поездах, наконец-то приспособились, и теперь я могла оценивать, как далеко мы добрались за двадцать, тридцать часов – или даже за пять дней. Теперь я могла измерить расстояние, которое мы преодолели, и даже заранее могла предугадать, как мое тело отреагирует на очередной отрезок пути. В общей сложности это заняло чуть менее семи месяцев, но после длительной адаптации я наконец обрела гармонию и спокойствие, и теперь нахождение в поезде доставляло только позитивные ощущения, и время перестало существовать.
В суровом предрассветном холоде мы прибыли на вокзал города Алматы, где по платформе с грохотом тащили и перевозили огромное количество коробок и ящиков. Шумно скрипели подошвы об усыпанную снегом землю, тут и там слышны были зычные мужские голоса, на улице стоял мороз, поэтому во время разговоров изо рта шел пар. Мы последовали по стопам казахов, которые, игнорируя наличие специального пешеходного мостика, стали пересекать железнодорожные пути, чтобы быстрее попасть на другую сторону, со спящими детьми на руках, и прошли мимо впечатляющего своим величием вокзала, а потом внезапно остались в полном одиночестве, когда они расцеловали встречающих друзей и членов семьи и расселись по такси или просто исчезли в темноте неосвещенных улиц, явно зная, что делают и куда направляются. Было раннее утро, около четырех часов, и, предполагая, что мы не будем дожидаться, пока рассветет, здесь на вокзале, я забронировала отель в нескольких улицах от него. Бредя вниз, прямо по середине дороги, никто из нас не произнес ни слова, казалось, мы были выбиты из колеи и обескуражены удивительной тишиной вокруг. Каждое покашливание или шуршание в ней оказывалось оглушительным, а мне хотелось, чтобы даже наши шаги стали беззвучными, и мы слились с темнотой. Неисправная лампа дневного света мерцала над дверью отеля, мы вошли внутрь, чтобы обнаружить, что там еще темнее, чем снаружи. Подойдя к стойке регистрации, мы позвонили в серебряный колокольчик, уныло объявивший о нашем прибытии. Поднявшись прямо с пола за стойкой, администратор зевнул, протер глаза, вручая нам ключ, и отправил нас прямо в номер, не проверив паспорта и не зарегистрировав нас официально. Побродив по коридорам, мы все-таки нашли дверь, освещаемую фонарем, сбросили свои сумки и заползли прямо на спальное место, состоявшее из трех сдвинутых кроватей.
– А что вы думали? Что Алматы – это маленькая деревня? – Азамат рассмеялся, вытирая усы, на которые попала пена. – Думали, что здесь как в фильме «Борат» – люди ходят с козами и тележками?
Я сидела в Costa Coffee и пила латте со студенткой кафедры экологии по имени Маржан. Я нашла ее в Instagram после того, как изучила форумы для студентов, желающих попрактиковать английский язык. Маржан и я преодолевали трудности перевода, фоном играла песня Кэти Перри, и в этот момент Азамат просунул голову среди горшков с цветами и обратился ко мне на идеальном английском.
Объявив, что изучал лингвистику в Саутгемптонском университете, он спросил, может ли он присоединиться к нам. Не без облегчения я жестом пригласила его за стол, так и не узнав ничего интересного от Маржан, кроме того, что она изучает экологию и хотела бы попрактиковаться в английском языке, и к этому моменту мы обе просто молча улыбались, как будто оказались на неудачном свидании. Азамат в это время пил кофе с молодой женщиной с зелеными глазами и убранными в гладкий хвост черными волосами; бросив ее без колебаний, он схватил кожаную куртку со спинки стула и подошел к нам. Тридцать секунд – ровно столько мне потребовалось, чтобы понять, что отнюдь не возможность пообщаться на английском, а скорее розовые пухлые губы Маржан и ее красивые глаза притянули его как магнит. Азамат был учителем на испытательном сроке в средней школе, который провел несколько лет в Хэмпшире и Лондоне, но вернулся в Алматы, чтобы закончить обучение и начать работать. Густые брови, идеальные зубы и сияющие глаза, обращенные на всех вновь пришедших, – у Азамата было такое лицо, по которому можно было мгновенно понять, каким сорванцом он был в детстве и с какой легкостью он выкручивался из передряг, просто широко улыбаясь.
– Нет, – солгала я, – я не представляла Алматы деревней, но все же не ожидала, что Costa Coffee здесь соседствует с KFC и Hardee’s.
– Обычно казахи пьют чай, настоящий черный чай со сливками или молоком и сахаром, как в Англии, но в последнее время кофейни стали особенно модными. Знаете, в нашей культуре полагается знать, как правильно приготовить чай. Когда вы впервые вступаете в брак, семья будущего супруга должна попробовать приготовленный вами чай, чтобы понять, насколько хорошо вы с этим справляетесь, и только после этого вам на свадьбу подарят деньги.
В этом плане казахи напоминали английские северные народности.
– Раз уж вы сами о нем вспомнили, скажите, как вы относитесь к Саше Барону Коэну, – спросила я осторожно, переживая, как бы не оскорбить своих собеседников.
– Он отличный комик, – сказал Азамат, придвинувшись к Маржан. – Большинство наших людей, к сожалению, не поняли, что метафорически он на самом деле издевается над американцами, а не над нами. Он мне нравится, прикольный парень, и я уверен, что благодаря нему люди вроде вас решили посетить нашу страну, не так ли?
Азамат ткнул пальцем мне в плечо и рассмеялся, а Маржан выглядела несколько смущенной. Чувствуя себя виноватой в том, что она абсолютно не понимала, о чем именно мы говорим, я попросила Азамата перевести это для нее, что он и сделал с превеликим удовольствием, став для нее рыцарем в сияющих доспехах, а я приветственно помахала Марку и Джему, которые только что прибыли с прогулки по базару неподалеку.
– На каком языке вы говорите? – спросила я.
– Мы говорим на казахском, но также используем некоторые русские слова. Мы, как это называют лингвисты, переключаем коды.
– Дети до сих пор изучают русский язык в школе?
– Да. В школах преподают оба языка. Мы получили независимость от Советского Союза только в 1991 году, и ситуация менялась очень медленно, но мы постепенно возвращаемся к своей идентичности. Некоторые русские думают, что мы пытаемся дискриминировать их язык, но это не так – мы просто пытаемся вернуть стране свой собственный. Например, у нас мало каналов на казахском языке, может быть, 30 %, – и это рано или поздно изменится. Некоторые семьи говорят только на русском языке, но большинство казахов используют оба языка, я бы сказал, что их около 90 %. И с первого класса детям здесь преподают английский язык. Наше правительство провело реформу школьного образования, теперь школьники изучают по несколько языков. Большинство людей не были к этому готовы, они считают, что это перегружает детей, но президент Назарбаев предложил перейти на преподавание на английском языке в десятом и одиннадцатом классах и считает, что в университете все предметы должны преподаваться только на нем.
