После того, как девочек накормили и одели, Ланс отвел Эйву и Мию на автобусную остановку, а Морган тем временем проводила дедушку, Софи и Джанну. По средам дедушка всегда отвозил Софи на занятия, а Джанну – в больницу на диализ. Потом Морган пошла в спальню готовиться к выходу. Она собрала волосы в аккуратный пучок и повернулась, заслышав шаги Ланса. Он был мрачнее тучи.
– Что случилось? – спросила Морган, вонзив в пучок очередную шпильку.
– Я только что звонил Стиву Дункану.
– Ты ведь не стал рассказывать, что обыскивал его ферму ночью? – спросила Морган. Ей совсем не улыбалось вытаскивать Ланса из тюрьмы.
– Эту деталь я опустил, но сказал, что проезжал мимо его фермы и видел, что за его домом кто-то наблюдает. Попросил их с Джейком быть максимально осторожными. Потом позвонил Джейку и сказал ему то же самое. Пусть знают, так будет лучше.
– Надеюсь, они тебя послушают, – сказала Морган, закончив с прической. Склонившись к зеркалу, она быстрыми движениями накрасила ресницы.
Телефон Ланса пискнул.
– Сегодня Грант приедет заканчивать демонтаж, – сказал Ланс, прочитав напоминание на экране.
Собаки залились яростным лаем, заглушившим слова Морган, и кинулись ко входной двери.
– Наверное, это он, – предположил Ланс и вышел из комнаты.
Морган убрала тушь и направилась следом. Но на пороге появился вовсе не подрядчик, а Стелла, ее сестра. Она жила неподалеку вместе со своим парнем Маком и работала детективом в полиции Скарлет-Фоллз, куда сейчас, по всей видимости, и направлялась. На ней были синие брюки и пиджак в тон. Пистолет и полицейский жетон висели у нее на поясе, а длинные темные волосы были собраны в объемный пучок на затылке. Увидев собак, она присела, чтобы их погладить. Почесав Молнию за ухом, она подняла взгляд на Морган.
– У меня новости по делу Эвана Мида. И очень плохие.
– Хороших мы, по-моему, не скоро дождемся, – скрестив руки на груди, сказал Ланс.
Стелла выпрямилась и смахнула собачью шерсть, прилипшую к колену.
– Хоть Пол Нокс и уволился некоторое время назад, весь департамент шерифа воспринимает его смерть исключительно как убийство полицейского. Конечно, это расследование ведет вовсе не наш отдел, но до нас доходят очень многие разговоры. Весной вы неслабо ударили по самолюбию Колгейта, раскрыв дело, которым он занимался, и доказав, что он был не прав. И теперь ему не терпится отыграться. Он от Эвана так просто не отстанет, как и его подчиненные. Я хотела вас предупредить.
– Да уж, с несговорчивостью Колгейта мы уже столкнулись, – призналась Морган.
– Кстати, – посмотрев на часы, сказал Ланс. – Вот-вот начнется пресс-конференция. – Он поспешил в гостиную, включил телевизор и нашел местный канал. Стелла и Морган пошли следом и остановились у кофейного столика.
На экране появился полицейский участок, перед которым выстроились шериф Колгейт, несколько его подчиненных и помощник окружного прокурора Эспозито. Присутствие последнего особенно встревожило Морган.
– В ходе расследования убийства Пола Нокса мы прорабатываем несколько версий, – сообщил шериф, перед которым темнело множество микрофонов. – В настоящий момент выписан ордер на арест Эвана Мида, который приходился убитому пасынком.
В нижнем углу появилась фотография Эвана, и у Морган сжалось сердце.
А шериф тем временем продолжал:
– Последний раз Эвана видели в черной футболке, джинсах и черных конверсах. Рост у него – метр девяносто, вес – примерно восемьдесят пять килограммов. Если вы его увидите, сразу же позвоните в департамент шерифа по номеру, который сейчас появится внизу экрана. Имейте в виду, что Эван может быть вооружен и очень опасен.
Глава семнадцатая
Эвана трясло так, что он с трудом удерживал весло. Утро выдалось влажным и жарким, и он уже успел весь покрыться липким потом. Но его лихорадило, и потому он страшно мерз. В руке со всей силы отдавалось биение сердца, а все тело – от век до пальцев на ногах, – болело.
В рану попала инфекция.
Как же так… Он ведь едва не утонул, но все-таки спасся, а теперь его ждет смерть от бактерии, живущей в реке, в которую он упал?
На глаза навернулись слезы. Где мама? Следит ли за ней полиция?
К счастью, лодку в итоге унесло течением в ту же сторону, что и Эвана, и теперь, когда их наконец прибило к берегу, он выбрался на сушу и вытащил следом весло и каноэ. Идти, конечно, будет куда сложнее, чем грести. Но ему нужны медикаменты.
Он оставил каноэ у невысокого деревца, сел в него и осмотрел берег. Взгляд зацепился за домик. Это был уже четвертый дом на его пути. Первые три явно были уже кем-то заняты. Но, может, хоть в этом никого нет?
Дом был коричневый и деревянный, с верандой, смотрящей на реку. Под верандой хранилась садовая мебель, укутанная в защитную пленку. У раздвижных стеклянных дверей скопились сухие листья и пыль. Лужайка позади дома была усыпана сломанными ветками и другими обломками, принесенными сюда грозой. У короткой пристани, построенной рядом с домом, не было ни единой лодки. Но Эван заметил, что к стволам сосен, вытянувшихся рядом с пристанью, привязаны каноэ и каяк.
Вновь подул ветер, обжигая голую спину и грудь Эвана леденящим холодом. Его снова заколотило, и унять эту дрожь никак не получалось. Он вновь посмотрел на дом. Надо все же попытать счастья.
Он и сам не знал, как далеко он от дома.
И много ли крови потерял.
Но надо сперва спрятать каноэ. Оно может еще понадобиться. Он попытался выбраться из лодки, но от долгого плавания по реке мышцы свело, и он неуклюже перевалился через бортик и приземлился на колени в самую грязь. А каноэ заскользило к воде.
Нет!
Последнее, чего ему сейчас хотелось – это вновь погружаться в реку. Он ведь чуть ли не с первой минуты своего побега вымок до нитки и так толком не успел просохнуть – спасибо влажности, ливню и речной воде. И все же без лодки ему не справиться, и нельзя допустить, чтобы ее обнаружили. Слишком уж заметна на ней эмблема лагеря на Оленьем озере.
Он прыгнул в мутную реку. Вода была ему по пояс, но оказалась такой холодной, что его точно током прошибло. Зубы снова застучали. Вскинув руки для равновесия, он изо всех сил боролся с течением, пока наконец не схватил лодку, не подтащил ее к суше и не вытянул одной рукой на берег, израсходовав последние крупицы сил.
Растянувшись на мокрой траве, он уставился ввысь. Сил совсем не осталось. По небу неслись тучи, влекомые ветром, а за ними мелькала синева. Эвану хотелось свернуться в клубочек и умереть. Если бы не мама, ровно так бы он и сделал.
Но он не мог так чудовищно с ней поступить.
Он приподнялся на здоровой руке и встал на колени, а потом достал со дна лодки пистолет и спрятал его за пояс джинсов. А потом, пошатываясь, направился к дому. Джинсы прилипли к коже и задубели. А тканевые кеды набухли и потяжелели килограммов на пять, не меньше.
