В синагоге Назарета Иисус сидит в шаббат рядом с Иосифом, в окружении людей, называющих Иосифа другом. На Пасху все они вместе, одним большим караваном, отправляются в Иерусалим; и многие из них помнят, как Мария совершала то же паломничество до рождения Иисуса, беременная – и незамужняя. Помнят, какой позор обрушился на нее и на Иосифа, когда распространился слух, что она зачала ребенка вне брака. Помнят упрямую верность Иосифа, его отказ выгнать жену. Со временем весь Назарет последовал его примеру и принял союз Иосифа и Марии. Так Иисус достиг совершеннолетия, став трудолюбивым ремесленником и набожным иудеем, стремящимся вести духовную жизнь – подобно прочим жителям Назарета.
История иудеев – бесконечная цепь насилия, завоеваний и сопротивления иноземным захватчикам, жаждущим завладеть землей Израильской. В каком-то смысле римская оккупация лишь продолжает многовековую традицию. Так что ухудшение своего положения при Цезаре Августе иудеи принимают без ропота, хоть и с растущей горечью.
В жизни и окружении Иисуса пока нет ничего примечательного. Жители Иерусалима, где он бывает каждый год на Пасху, подмечают его резкий галилейский выговор. Шесть дней в неделю он плотничает вместе с отцом: изготовляет и чинит в Назарете крыши и дверные косяки, кладет фундамент домов в близлежащем Сепфорисе. Кажется, ему предстоит остаться здесь навсегда, обзавестись семьей и выстроить собственный дом на склоне холма.
Но юный Иисус не хочет оставаться в деревне. Святость и величие Иерусалима влекут его к себе. Во время ежегодных посещений города он учится узнавать и понимать его запахи, музыку его неумолчного шума, все легче ориентируется в местной географии: Масличная гора, Гефсиманский сад, долина Кедрон, Храм. Иисус растет, из мальчика становится взрослым мужчиной с широкими плечами и натруженными руками плотника – и с каждым годом растет его мудрость и понимание веры. Он развивает в себе дар безмятежности духа и мощного личного обаяния, учится красноречиво выступать перед народом.
Впрочем, говоря перед толпой, Иисус не забывает об осторожности. В тринадцать лет он сделался полноправным членом иудейской религиозной общины: теперь он отвечает за свои слова и действия, а значит, богохульные речи о том, что он Сын Божий, приведут к немедленной публичной казни. За такие слова иудеи побьют Иисуса камнями, да и римляне не будут рады, услыхав, что он равняет себя с божественным императором. А побиение камнями не так уж страшно в сравнении с теми зверствами, на которые способны римляне, – зверствами, которые Иисус видел собственными глазами.
* * *
По-видимому, всего годом раньше в Сепфорисе был распят Иуда из Гамалы
[23]. Иисус, как и все прочие галилеяне, стал свидетелем этого ужаса. Иуда, ученый человек, любящий муж и отец, мечтал растить детей в лучшем мире – в Галилее, которой будут править сами израильтяне, а не римские ставленники, душащие народ непомерными налогами. Иуда странствовал по крестьянским деревушкам и рыбацким портам Галилеи и сеял крамолу среди бедняков – призывал не платить больше ни налоги Риму, ни десятину в Иерусалимский храм. Он даже основал новую иудейскую секту, создал радикально новое богословие с акцентом на нерушимой преданности израильтян одному лишь истинному Господу. «Склоняться перед Цезарем Августом и Римом – грех перед Богом!» – убеждал Иуда всех, кто готов был его слушать.
Римляне могли бы счесть Иуду обычным фанатиком, помешанным на религии, и не обратить на него внимания – однако он собрал из недовольных крестьян армию и попытался вооруженной силой свергнуть проримское правительство Галилеи. Такие действия встретили немедленный отпор: Иуда должен был умереть.
Таков был приказ Ирода Антипы, пятого по счету сына Ирода Великого, когда-то открывшего охоту на младенца Иисуса. И отец, и сын готовы были на все, чтобы добрые галилеяне трепетали перед ними – или в страхе бежали кто куда.
Разумеется, первые «сливки» со всех собираемых налогов снимал Цезарь Август. Со времен своей молодости он, пожалуй, несколько смягчился. Абсолютная власть сделалась его вторым именем; тщеславный наследник Юлия Цезаря, давным-давно, перед битвой при Филиппах, ославивший себя трусом, ныне превратился в семидесятилетнего монарха, воздвигающего по всей империи роскошные публичные здания и храмы. Он даже восхищался иудеями и их беззаветной преданностью своей вере. Цезарь Август жил в роскоши, но не чрезмерной. Любовь к излишествам и распутству на престоле еще предстояло проявить Тиберию, его приемному сыну и наследнику.
Однако именно Цезарь Август позволил Ироду Великому почти сорок лет оставаться на троне, и он же после смерти тирана разделил его царство на четыре части и даровал власть над Галилеей Ироду Антипе.
Воины Антипы схватили Иуду из Гамалы и начали казнь.
Сперва его раздели догола во дворе царского дворца. Толпа, собравшаяся посмотреть на казнь, видела все его мучения, от начала и до конца. Там, в толпе, были и его сыновья, Иаков и Симон. Мальчики еще не знали, что, когда повзрослеют и попытаются отомстить за отца, – их будет ждать та же участь.
Солдаты Антипы заставили Иуду из Гамалы встать на колени перед невысоким столбом. Руки его подняли над головой и привязали к столбу. Двое солдат взяли в руки треххвостые плетки с короткими рукоятями: кожаные ремни их оканчивались свинцовыми грузилами и обломками бараньих костей. Встав по обе стороны от Иуды, солдаты принялись поочередно наносить удары. Каждый удар вспарывал кожу и разрывал мышцы; острые концы бараньих костей оставляли после себя глубокие раны, а свинцовые грузила вызывали сильное внутреннее кровотечение. Как и все элементы римских казней, обнажение и бичевание имели свою цель: публичная нагота считалась унизительной, а плети должны были сломить волю Иуды, чтобы он не сопротивлялся, когда его опрокинут наземь и начнут прибивать к кресту. Римское распятие – не просто варварски жестокая казнь: это процесс постепенного физического и морального уничтожения жертвы, будь то мужчина, женщина или ребенок. К моменту, когда Иуда повиснет на кресте, от него должна была остаться лишь пустая оболочка человека.
Иудейский закон гласит, что человеку нельзя наносить более тридцати девяти ударов плетью или бичом – «сорока ударов без одного», как сказано в Писании. Однако у римлян – или, в данном случае, у языческих наемников Ирода Антипы – такого запрета нет. Они – не иудеи, и могут бичевать жертву, сколько им вздумается. Единственное требование состоит в том, чтобы казнимый остался в силах сам донести к месту распятия перекладину креста.
