* * *
Ночь в Иерусалиме – время тихого празднества, когда паломники расходятся по местным дворам и гостиницам и укладываются на ночлег. Впрочем, для сотен тысяч путешественников места все равно не хватает, так что крутые склоны холмов и долин за городскими стенами испещрены огоньками костров. В густых рощах на Масличной горе, в долине Кедрон, по дороге к старому граду Давида, лежащему на юг от Храма, – везде группы родственников и друзей расстилают походные постели, чтобы уснуть под звездами.
Среди них и Иисус. В эту Пасху он время от времени возвращается в Храм и проповедует с крытой аркады, известной под названием Соломонова портика. Это его любимое место в Храме: даже когда не слушает ученых и не присоединяется к ним, чтобы предложить собственные учения о царстве Божьем, он часто прогуливается здесь, впитывая атмосферу этого места. Теперь, куда бы он ни шел, вокруг него собирается толпа, люди задают ему вопросы о царстве Божьем и почтительно выслушивают ответы.
За короткое время Иисус сумел произвести глубокое впечатление. Похоже, драматическое нападение на менял себя оправдало.
На публике Назареянин чувствует себя спокойно и уверенно. С искренним удовольствием общается с людьми, говорит красноречиво и образно, часто поясняя свои речения притчами. После многих лет добровольного молчания он с наслаждением делится своим учением с окружающими; дар красноречия и природное обаяние привлекают к нему слушателей. Однако едва ли стоит удивляться, особенно после громкого происшествия с менялами, что храмовые чиновники начали пристально за ним следить. Особое внимание проявляют к нему фарисеи – люди, озабоченные строжайшим соблюдением религиозного закона. Иисус не вызывает у них доверия, однако они хотят собрать больше информации, прежде чем произносить над ним религиозный суд.
И сейчас, под покровом ночи, к Назареянину является фарисей Никодим, занимающий важную должность в иудейском государственном совете. Он выбрал ночное время, поскольку среди бела дня во дворе Храма, где их разговор может услышать любой, самый ничтожный крестьянин, было бы нелегко говорить откровенно. Кроме того, Никодим рассчитывает, что в тихий ночной час их разговору с Иисусом никто не помешает.
– Равви, – вежливо начинает Никодим, входя в круг света от языков пламени.
Если Иисус и удивлен тем, что из тьмы вышел к нему высокопоставленный фарисей, то не подает виду.
– Мы знаем, что ты учитель, пришедший от Бога, – продолжает Никодим. Под «мы» он имеет в виду своих товарищей-фарисеев.
– Истинно, истинно говорю тебе, если кто не родится свыше, не может увидеть Царствия Божия, – отвечает Иисус.
Это основная мысль его богословского учения. Всем, кто готов слушать, он говорит: необходимо духовно пе-реродиться, чтобы суд Божий обернулся для тебя милосердием.
Для фарисеев это новая мысль.
– Как это возможно? – изумленно спрашивает Никодим. – Как может человек родиться, будучи стар? Неужели может он в другой раз войти в утробу матери своей и родиться?
– Рожденное от плоти есть плоть, – отвечает Иисус, – а рожденное от Духа есть дух. Не удивляйся тому, что Я сказал тебе: должно вам родиться свыше.
Но Никодим совсем его не понимает.
– Как это может быть? – повторяет он.
– Ты – учитель Израилев, и этого ли не знаешь? – спрашивает Иисус.
Сейчас он принимает ту же риторику, какой пользуется во время дебатов с другими учителями в Храме. Снисходительно и с легкой насмешкой обращается к одному из виднейших религиозных вождей Иерусалима – и, кажется, вовсе этим не смущен.
– Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную. Ибо не послал Бог Сына Свое-го в мир, чтобы судить мир, но чтобы мир спасен был чрез Него.
Никодим заинтригован, но и раздосадован. Он привык повиноваться установленному религиозному закону. А Иисус сейчас говорит о том, что Бог – Бог не закона, а любви. И эти слова о том, что Сын Божий пришел спасти мир… Уж не намекает ли Назареянин, что этот Сын Божий – он сам? Да еще и твердит о втором рождении, как будто такое возможно для человека! Иисус не столько отвечает на вопросы Никодима, сколько возбуждает новые.
– Поступающий по правде идет к свету, – заключает Иисус, – дабы явны были дела его, потому что они в Боге сделаны.
Никодим слышал проповеди Иисуса в храмовых дворах и знает, что Назареянин любит говорить намеками и притчами. Сейчас он не совсем понимает, намекают ли слова о «хождении в свете» на его собственное появление из тьмы. Так или иначе, теперь ему есть о чем подумать.
В одиночестве поднимаясь на холм и возвращаясь в Иерусалим, Никодим понимает, что отныне ему не будет покоя. Он очарован Иисусом и его учением – и, пока жив, не сможет изгнать этого человека из памяти
[36].
* * *
Жители Назарета хором поют «Шма», и голоса их, сплетаясь, возносятся к небесам:
– Слушай, Израиль! Яхве, наш Бог – Бог единый. Возлюби Яхве, Бога своего, всем сердцем своим, и душою своею, и крепостью своею!
Сегодня суббота, а субботнее богослужение всегда начинается со «Шма». Иисус вернулся из Иерусалима; теперь он сидит с непокрытой головой в той синагоге в Назарете, где молился всю жизнь. Это небольшая квадратная комната с деревянными скамьями вдоль стен. Храм в Иерусалиме, со священниками, сокровищницами и жертвоприношениями животных, – центр иудейской религиозной жизни. Но живительными источниками веры остаются такие небольшие местные синагоги, скромные места, где верующие молятся, проповедуют друг другу, читают по очереди пергаменные свитки Писаний. Синагога так важна для иудейской веры, что в одном лишь Иерусалиме таких мест, где верующие могут собираться в неформальной обстановке, более четырехсот. В синагоге нет священников и клириков, нет стандартного богослужения, а роль равви, то есть учителя, могут играть все по очереди. А еще здесь нет денег на столах.
Вместе с другими жителями Назарета Иисус возносит голос к небу, воспевая псалмы. Всех этих людей он знает с детства, да и они знают и его самого, и его родных.
Но Иисус изменился. Он не довольствуется более жизнью простого строителя. После возвращения из Иерусалима он за несколько месяцев обошел всю Галилею, уча в синагогах. Народ любит его; везде восхваляют глубокомыслие его учения. Ходят слухи, что он «грешит», вступая в беседы с самарянами. И вот что еще более странно: никто не может объяснить, как этот человек, никогда не учившийся врачебному искусству, сумел исцелить умирающего мальчика в рыбацкой деревушке Капернаум. Так что теперь появление Иисуса в родной синагоге среди соседей-назареян – событие, и, когда он встает, чтобы прочесть из Писания, все замирают в ожидании.
