Теперь все иначе. Ставки куда выше. Иисус из Назарета – знаменитость. Повсюду за ним ходит толпа. За каждым его движением следят, и фарисеи ждут, когда же он допустит какую-нибудь роковую оплошность, которая позволит возбудить против него мнение народа. Разумнее всего было бы сейчас избегать споров и столкновений, вести себя так мирно, как только возможно, – как на всех предыдущих Пасхах. Что может быть глупее, чем в такой ситуации бросить кому-то вызов?
Но эти соображения не беспокоят Иисуса. Без предупреждения он опрокидывает ближайший стол, и монеты разлетаются по земле. И следующий стол. И еще. И еще. Сегодня здесь не продают коров и овец, но Иисус отпускает из клеток жертвенных голу-бей и переворачивает скамьи людей, торговавших ими. Затем отгоняет тех, кто толпился вокруг столов в надежде что-нибудь купить или продать. Иисус в гневе, но не в ярости. Он действует спокойно и целеустремленно, и каждое его движение показывает, что он не боится ни солдат, ни стражи.
Столкновение окончено: Иисус стоит посреди хаоса, среди перевернутых столов и блестящих на земле монет. Голуби описывают вокруг него круг и садятся на землю.
– Осанна! – восклицает какой-то зритель.
– В Писании сказано… – звучно говорит Иисус.
Вокруг толпятся люди: среди них – менялы и продавцы голубей, разъяренные своими потерями. И простые люди с детьми, такие же, как когда-то Мария и Иосиф с маленьким Иисусом. Многие в толпе – последователи Назареянина.
– …сказано: «Дом Мой домом молитвы наречется», – Иисус цитирует Исайю, пророка, предвидевшего столь многое о жизни Назареянина. – А вы сделали его «вертепом разбойников»!
«Вертеп разбойников» – цитата из Иеремии, пророка, которому угрожали смертью за то, что он предсказывал падение Храма.
Храмовая стража застыла на месте. Стражники понимают: если схватить Иисуса сейчас, это будет полностью оправданно. Он совершил бесчинство, посягнул на чужую собственность, да еще и назвал Храм «своим домом» – как будто он Бог!
Но даже беглый взгляд на толпу показывает, что этого делать не стоит. Люди не боятся Иисуса – они за него горой. Только что он сделал то, что хотелось сделать им самим всякий раз, когда они стояли в этой длинной очереди на обмен денег и беспомощно смотрели, как бесчестные дельцы отхватывают солидный кус от их состояния.
Даже маленькие дети приветствуют Иисуса.
– Осанна Сыну Давидову! – громко кричит какой-то мальчик.
И другой ребенок подхватывает лозунг, словно это игра. Скоро кто-то из толпы начинает прямо здесь, в Храме, молить об исцелении. Фарисеи, как всегда, стоят в стороне и наблюдают.
– Слышишь, что кричат эти дети? – с негодованием спрашивают Иисуса первосвященники и книжники.
Первосвященники присоединились к толпе; на их лицах беспокойство. О каждом слове и движении Иисуса они позднее донесут Кайафе и, может быть, даже Анне, могущественному бывшему первосвященнику и тестю Кайафы. Анна хоть и стар, но хитроумен не менее своего зятя и до сих пор пользуется большим влиянием.
– Осанна! Осанна! – разносятся по двору Храма звонкие детские голоса.
– Слышишь ли, что они говорят? – повторяют первосвященники.
– «Из уст младенцев и грудных детей Ты устроил хвалу», – отвечает Иисус, цитируя псалом Давидов.
Религиозным вождям этот псалом прекрасно известен. Это мольба к Богу услышать хвалы, возносимые детьми, восстать и разбить силы тьмы, окружившие псалмопевца.
Если фарисеи верно понимают цитату, Иисус сравнил их с силами тьмы!
Но и сейчас они не приказывают схватить его. И не останавливают, когда он вместе с учениками уходит из Храма.
Солнце уже садится, на склоне Масличной горы загораются первые огоньки вечерних костров. Иисус и ученики снова отправляются в долгий путь назад, в Вифанию. Пока Иисус свободен.
Но это ненадолго.
* * *
Шестьсот лет назад, когда Иеремия произнес пророчество о разрушении Храма, его наказали, сбросив в пересохший колодец, и там, по пояс в грязи, оставили умирать.
Через тридцать два года разрушение Храма предскажет еще один человек, крестьянин по имени Иисус бен Анания. Поначалу его объявят сумасшедшим, однако пощадят по приказу римского прокуратора – но лишь после жестокого бичевания
[65].
Но у Иисуса положение иное. Он – не одинокий пророк, а революционер с группой учеников и все растущей армией последователей. Он не просто предсказал, что Храм когда-нибудь падет, а совершил открытый акт агрессии против храмового бизнеса и храмовых порядков. Иисус четко и ясно противопоставил себя иудейским религиозным лидерам.
Кайафа уже видел, чем кончаются беспорядки в Храме; памятно ему и сожжение храмовых портиков после смерти Ирода. Он считает Иисуса лжепророком. И сегодня окончательно убедился, что Иисус опасен.
Угрозу нужно раздавить в зародыше. Как первосвященник Храма, как самый могущественный в мире вождь иудейского народа, Кайафа не только может, но и должен незамедлительно предпринять против Иисуса любые, пусть самые крайние меры. И закон его в этом поддержит. «Пророка, который дерзнет говорить Моим именем то, чего Я не повелел ему говорить, – такого пророка предайте смерти», – гласит Книга Второзакония.
Кайафа понимает, что Иисус ведет ловкую игру: он постоянно окружен толпой, и это не дает его арестовать. В этой игре Кайафа намерен выиграть. Однако, чтобы не рисковать оказаться нечистым, нужно сделать все необходимое до захода солнца в пятницу и начала Пасхи.
Для Кайафы это самая тяжелая неделя в году. На нем множество обязанностей и административных задач, необходимых, чтобы празднование Пасхи прошло гладко. Глазами Понтия Пилата за ним пристально следит Рим, и любой промах Кайафы во время этого важнейшего праздника приведет к его смещению.
Но важнее всего сейчас – заставить Иисуса замолчать.
Время утекает, как вода сквозь пальцы. До Пасхи остается всего четыре дня.
Глава четырнадцатая
ИЕРУСАЛИМ
ВТОРНИК, 3 АПРЕЛЯ, 30 ГОД Н.Э.
УТРО
Тишина и спокойствие, царящие в доме Лазаря, дарят Иисусу и его ученикам мгновенное облегчение. Целый день, проведенный в Храме, и трехкилометровая пешая прогулка от Иерусалима до Вифании вымотали всех. Гостеприимство – важнейшая черта иудейского общества: эта традиция восходит ко временам праотцев, когда Авраам к любым гостям относился, словно к посетившим его дом инкогнито ангелам, и ставил перед ними роскошный обед – телятину, молоко и хлеб с маслом. Так что просторный дом Лазаря, с широким двором и крепкой дубовой дверью, способной устоять перед незваными гостями, не только предоставляет Иисусу и ученикам убежище, но и связывает их с корнями иудейской веры.
