Люди хотели знать больше о темноволосой женщине из Алабамы, чья первая книга уже превращалась в настоящий феномен. Каковы были ее планы? Встречалась ли она с мужчинами? Отражают ли отношения между героями книги реальные отношения, существовавшие в ее жизни? О чем она будет писать дальше?
Она проводила много часов, отвечая на письма поклонников и просьбы о новых интервью и выступлениях. Капоте написал своему другу, что она, к сожалению, не радуется своему успеху. Вместо этого она была удручена. Капоте наслаждался своей литературной славой. Ли терпела свою.
Неприятная для нее необходимость наряжаться и заботиться о своей внешности, появляясь на авансцене, стала еще одной причиной для того, чтобы избегать публичных выступлений.
На пресс-конференции в Чикаго, посвященной рекламе фильма, один репортер обратил внимание на ее вес и на то, что она не завивалась. В материалах Чикагской пресс-конференции можно найти описание, сделанное журналистом «Рог», чикагского мужского журнала, в декабре 1963 года: «Появилась Харпер Ли. Ей 36 лет, она высокая и несколько ее лишних фунтов явно нуждаются в "метрекале"». Метрекаль был в тот момент самой модной быстрой диетой. «У нее темные, коротко постриженные прямые волосы, яркие сияющие глаза, она грациозна и ведет себя в духе мятного коктейля».
Когда ее спросили, почему она так медленно работает над следующей книгой, Ли ответила: «Ну, я надеюсь, что доживу до ее публикации».
Вопросы о второй книге стали ей досаждать. Она не продвигалась вперед так, как ей этого хотелось, и предпочитала не раскрывать, о чем будет этот роман, над которым к тому времени она работала уже больше года. Все ждали выхода второго романа, и это ее подавляло. «Когда ты начинаешь, находясь на вершине, — говорила она близким, — то тебе остается только идти вниз».
Казалось свое драматическое решение никогда не публиковать больше никаких книг, она приняла неожиданно, вскоре после огромного успеха «Убить пересмешника». Так же твердо она решила жить, не привлекая к себе внимания, и тогда пошел отчет ее полувекового молчания. Но на самом деле она постепенно пришла к мысли о том, что ей не надо больше печататься. Когда я узнала поближе Нелл и ее друзей, то поняла, что это не было единовременным важным решением, и что образ ее жизни был определен целым набором мелких решений, принятых в различные моменты жизни. В течение многих лет она думала, что, может быть, напишет вторую книгу.
В тридцать четыре года Харпер Ли достигла потрясающего успеха, и перед ней открывались необычайные перспективы. Конечно же, она собиралась писать и дальше. Она хотела еще раз внимательно присмотреться к сложностям характеров своих героев и того общества, в котором они жили. В «Убить пересмешника», как и в своей будущей книге, она предполагала использовать богатые особенности известного ей глухого уголка Юга и с их помощью рассказать об универсальных ценностях.
«Я надеюсь, что каждая моя следующая книга будет лучше другой, — сказала она полушутя одному интервьюеру в 1964 году, — я просто хочу быть Джейн Остин южной Алабамы».
Затем — молчание.
«От нее так многого хотели, — вспоминает Алиса, — люди приглашали ее выступать на разных собраниях. А ее это приводило в ужас».
Ли отошла от общественной жизни и никогда больше ничего не публиковала.
И вот уже полвека читатели и журналисты, пытаясь разгадать загадку, задают один и тот же вопрос: что же произошло? Она не отвечает на него, во всяком случае публично.
Глава пятая
Мне позвонил Томас Лейн Баттс, пастор, которого когда-то посещала семья Ли, и их многолетний друг. Он читал проповеди где-то за городом, а теперь вернулся и готов был прийти ко мне в мотель и отвезти меня на обед. Алиса не хотела, чтобы я уезжала из города, не поговорив с ним, так как он был близким другом обеих сестер. Что же он собирался мне сказать? И почему они попросили своего близкого друга дать интервью о Харпер Ли, хотя обычно это запрещали?
Том, методистский священник, приписанный в течение многих лет к нескольким конгрегациям на юге Алабамы и Флориды, хорошо знал Алису в семидесятые годы. Как и ее отец, Харпер активно участвовала в делах методистской церкви в Алабаме и северной Флориде. Том несколько лет был пастором в Первой методистской церкви, которую посещала семья Ли. Формально он был теперь «заслуженным пастором», хотя Алиса и попрекала его за этот так называемый уход на пенсию.
Том и его жена Хильда подружились с Нелл Харпер в восьмидесятые годы, когда Алиса впала в кому, очевидно, из-за вируса, который не реагировал на антибиотики. В конце концов через несколько недель она пришла в сознание. К тому времени ее сестра и Баттс провели вместе много часов в больнице и близко узнали друг друга, поддерживая себя засохшими пончиками и бесконечными чашками кофе и сходя с ума от беспокойства об Алисе.
В Монровилле не так уж много людей, с которыми Нелл могла наслаждаться долгими беседами о своих любимых писателях и историках, вроде Маколея и британского священника Сиднея Смита, тоже жившего в девятнадцатом веке. Она нашла в Томе родственную душу, увидела в нем человека, чье остроумие, интеллект и отсутствие претенциозности хорошо сочетались с ее подобными качествами. Они с Нелл с удовольствием вместе ходили на рыбалку и рассказывали друг другу истории о своей молодости в Алабаме, тут же переходя на обсуждение Библии короля Якова или блистательной истории Англии Маколея.
Том и Нелл выросли с разницей всего в один год и в пятнадцать миль. Но это еще не означало, что их пути во взрослой жизни пересекутся так, как они пересеклись. Он был деревенским мальчиком, выросшим в доме арендатора, где в течение многих лет единственной книгой была Библия. Она жила в городе, была дочерью адвоката в семье, где любили читать. «В каком-то смысле, — сказал Том, — мы росли одинаково. А в каком-то нет».
Семья Тома, если поместить ее в «Убить пересмешника», была ближе к выдуманным Каннингемам, бедным людям, зарабатывавшим себе на жизнь, обрабатывая землю, а не к Финчам, получавшим скромный доход от занятий правом и с социальной точки зрения находившимся на несколько ступеней выше.
Среди белых обитателей Мейкомба грубый, постоянно бранящийся вдовец Боб Юэлл и множество его неухоженных детей находятся на самом низу социальной лестницы. Они даже живут рядом с городской свалкой, и этим зарабатывают себе на жизнь. Его старшая дочь, девятнадцатилетняя Майелла, оказывается в ловушке. В ловушке бедности, обстоятельств, жизни с бьющим ее отцом. Она выращивает красную герань в расколотом горшке, пытаясь внести хоть какую-то красоту в свое тусклое существование.
Том, как пастор, был знаком с разновидностями всех трех семей. «Всю мою жизнь я видел таких Майелл», — сказал он.
Разговаривая с ним, я не знала, что перед нашей встречей он посоветовался с Ли, о чем говорить со мной во время интервью, а о чем нет. Позже я узнала, что было в его списке. Он мог разговаривать со мной о книге и об их дружбе, но она не хотела, чтобы он рассказал, где она проводит время в Монровилле. Харпер опасалась, что в ресторанах, куда она ходит, и даже в домах ее друзей начнут появляться репортеры или туристы, жаждущие посмотреть на Ли. Журналисты уже приходили в «Дэвиде Кэтфиш Хаус» и в «Рэдлис», надеясь встретить ее там. В ее отсутствие они расспрашивали официанток и других посетителей о самой знаменитой жительнице города.
