Алиса вытерла руки и, как само собой разумеющееся, вытерла пространство вокруг раковины. Мне это не пришло в голову. Я спешила, или это не я оставила тут грязь, или я не обратила внимания. Можете выбрать любой вариант. Но для Алисы это было обыкновением, по сути дела, продолжением ее жизни хорошей гражданки. Казалось бы, мелочь. Но на самом деле нет.
Она лишила меня возможности уходить из общественных туалетов и оставлять умывальники в таком виде, в каком я их обнаружила. Много лет спустя я заходила в дамскую комнату в ресторане или кинотеатре и видела, что вокруг раковин все мокро. «Ну и ладно», — думала я и поворачивалась, чтобы уйти. Потом мне становилось стыдно, я возвращалась и вытирала раковину.
Мы хорошо подкрепились, снова залезли в два наших автомобиля и направились к нашей главной цели: могиле Красного Орла, вождя индейцев племени крики. Зеленый знак парка округа Болдуин показывал, куда надо ехать.
По дороге мы говорили о наследии этой местности, об индейцах крики и белых поселенцах, многие из которых были шотландцами, ирландцами и англичанами. О тех, кто приехал сюда не по своему выбору, а на кораблях работорговцев, и позже соединил африканские традиции с теми, которые сложились под влиянием тягот их нового существования.
— Южная повествовательная традиция возникла не на пустом месте, — объяснила Нелл, — мы кельты и африканцы.
Что же касается приходящих сверху распоряжений, добавила она:
— Когда южане знают, что надо подчиниться закону, они подчиняются, хотя и без восторга. Сегрегация закончилась, но это не значит, что социальная структура стала менее ужасающей.
Нелл остановила машину рядом с могилами. На простой серой плите большими буквами было написано «Красный Орел». Сверху добавлено: «Уильям Уэзерфорд», а ниже — даты его жизни: «1765-1824». Плита была обрамлена большими каменными колоннами. Рядом с могилой Красного Орла была могила его матери Сехой Уэзерфорд, без каких-либо дат. Неподалеку на большой зеленой табличке можно было прочитать несколько абзацев о яркой жизни Красного Орла. Здесь же кратко излагалась история матери вождя.
Я подошла к табличке и стала читать: «Уильям был сыном шотландского торговца Чарльза Уэзерфорда и принцессы из племени крики Сехой Тейт Уэзерфорд, он стал одним из самых могучих вождей клана Ветра индейцев крики».
Я оглянулась и посмотрела на автомобиль. Нелл сделала жест, обозначавший: «Продолжай читать. Все в порядке». Так я и поступила, стараясь сосредоточиться на словах, а не на удушающей жаре и удивлении от того, что меня пригласили принять участие в поездке.
«В начале 1800‑х годов конфликты между индейцами крики и белыми поселенцами, обычно происходившие из-за земельных споров, превратились в открытую войну. После того, как в августе 1813 года он повел своих воинов в атаку на форт Мимс, то был опечален жестокостью их нападения. Более пятисот белых поселенцев, мужчин, женщин и детей, и несколько сот воинов племени крики были убиты в той исторической битве».
Нелл завораживала местная история. Она призналась, что у нее иногда мурашки по спине бегут, когда она проезжает мимо места, где произошла бойня в форте Мимс. Когда она прочитала два тома «Истории Алабамы» Альберта Дж. Пикетта, то все ужасы кровопролитий, совершенных белыми поселенцами и индейцами крики ожили перед ее внутренним взором.
— Я чувствую здесь чье-то присутствие, — сказала Нелл.
Я все еще изучала историю Красного Орла и изнывала под сентябрьским послеполуденным солнцем, но тут Нелл закричала из окна машины:
— Детка, немедленно идти сюда!
Она произнесла это так, что я, не говоря ни слова, сразу кинулась к машине.
Следующий приказ:
— Садись в машину.
И только тут она показала на четырехфутовую гремучую змею, свернувшуюся у моих ног.
«Умное решение», — сообразила я, сидя в безопасности на заднем сиденье бьюика. Если бы она закричала: «Осторожно, гремучая змея!», — то я бы стала взволнованно оглядываться, вместо того чтобы просто помчаться в безопасное место.
— Ты напугала меня до смерти, — сказала Нелл. Было не понятно, была ли она сердита, или испытывала облегчение. Может быть, и то и другое, решила я.
Когда я оказалась в безопасности на заднем сиденье, Нелл начала распекать Тома. Проповедник вылез из своей машины. Семидесятидвухлетний Том, вооружившись камнями, потихоньку подбирался к змее.
Гремучая змея чуть не убила его отца-арендатора много лет назад, ужалив его, когда тот протянул руку к поленнице. Том все еще помнил, как рука отца гротескно раздулась, а его сыновья помчались к доктору Картеру, единственному врачу на много миль вокруг.
Но сегодня у преподобного был план. Он хотел забить змею камнями насмерть. Он собрал камни, затем прицелился и несколько раз промахнулся.
— Том, немедленно прекрати! — это было безумием.
Он подчинился.
Нелл и Алиса обе жаждали показать мне все вокруг, это было страшновато, но в то же время интересно.
Вернувшись в машину, Нелл изрекла приглашение:
— Какие у вас планы? Вы не хотите поужинать с нами с Томом?
— Конечно, я была бы очень рада, спасибо.
— Как вам «Саус Форти»?
— Прекрасно.
После наступления темноты Алиса, по словам Нелл, не выходила из дома, но не возражала против нашей поездки. Алисе нравилось, чтобы в ее дне было несколько часов одиночества, когда она могла бы устроиться в своем кресле и спокойно заняться перепиской или почитать. Том отправился домой, чтобы переодеться, а затем отвезти нас в «Саус Форти».
Нелл хотела меня о чем-то попросить. Не буду ли я очень возражать, если мы до ужина не будем заезжать в «Бест Вестерн»? Все было бы намного проще, если бы я подождала у них, пока Том поедет домой и приведет себя в порядок. Тогда нам надо будет сделать только одну остановку.
Я сидела с сестрами Ли в их гостиной до самого ужина, они обе хотели вернуться к своим книгам, и Алиса предложила мне свежий выпуск «Мобил Реджистер», показав на покрытый пледом диван рядом с ее стулом:
— Устраивайся поудобнее.
Она заняла свое привычное место в кресле и потянула за рычаг, чтобы поднять подставку для ног. Она взяла одну из четырех книг, которые в то время читала. Как всегда это был нон-фикшен.
— Действительность так интересна.
Ей, конечно же, нравилась хорошая художественная литература, нравилась она и Нелл, чьи книжные пристрастия были куда более разнообразными.
Алиса выглядела, как настоящий символ расслабленности, несмотря на то, что на ней была ее ежедневная одежда: юбка, пиджак и колготки. Она вытянула ноги и скрестила свои стройные лодыжки. Ансамбль как всегда дополняли белые кроссовки «Рибок».
Нелл пошла по коридору, чтобы переодеться. Она вернулась, опустилась в свое кресло для чтения напротив Алисы с громким возгласом: «Уфф, я просто как выжатый лимон». Тяжелый был денек. Нелл скорчила гримасу, а потом лицо ее просветлело, и она хмыкнула. Она посмотрела на меня и Алису с выражением — каким? — наверное, радостным. Может быть, оттого что их слух сильно затруднял светскую беседу, особенно, если они находились в разных углах комнаты, сестры научились многое выражать с помощью взглядов и жестов. Я училась не смущаться их молчания и противостоять желанию из вежливости или по привычке начать болтать.
