К перерыву «Пантеры» вели со счетом 14:10. На экране появились Дженет Джексон и Джастин Тимберлейк. Они раскачивались под ее песню «All for You» и завораживающую «Rhytm Nation». Когда Тимберлейк пел последнюю строчку своего хита «Rock Your Body», он ухватился за бюстье Джексон, То, что произошло после этого, очевидно не было запланировано. «К концу песни ты будешь голой», — пропел он, рванул и обнажил правую грудь Джексон. Телевизионные камеры быстро отключились.
Я этого не видела, так как в это время помогала Джуди, и вернулась в гостиную, когда там все уже шумели. «Неужели правда?» — спросил кто-то. «Кажется да», — последовал ответ.
Если Алиса все это и воспринимала, то не подавала ни малейшего знака. Нелл, казалось, реагировала на все эти события суперфинала со смесью удивления, ужаса и плохо скрываемого удовольствия, точно в таком порядке. Мы больше об этом не говорили. Она могла время от времени среди друзей рассказать двусмысленный анекдот, но при этом оплакивала упадок определенных видов общественных приличий. «Она все больше раздражается, — сказал мне Том в одном из наших первых интервью, — из-за того, что страна и культура становятся все более грубыми и непристойными».
Во время рекламных пауз и концерта в перерыве Алиса или разговаривала, или утыкалась в лежавшую рядом на столике книгу, которую я вручила ей, как запоздалый подарок на Рождество. Она проводила своими скрюченными от артрита пальцами по фотографиям в книге Томаса Пакенхэма «Удивительные деревья по всему миру» и изучала сопроводительный текст. На обложке был изображен пожилой человек в туристических ботинках у подножия огромной секвойи, смотревший наверх и казавшийся очень маленьким. Я немного наклонилась к Алисе и сказала громко, чтобы она могла меня услышать: «Это в честь вашего самого удивительного дерева».
«Деревом Алисы» ее друзья называли гигантский, широко раскинувшийся живой дуб, которому, как предполагали, могло уже быть несколько сотен лет. Это дерево не принадлежало никому из ее знакомых. Оно даже не росло на главной дороге. Оно отбрасывало свою тень на большую часть широкого двора в городе Юрайя, в сорока пяти минутах езды на юго-восток от Монровилля. Просто много лет назад оно ее потрясло, и она любила во время прогулок навещать его и любоваться им. Этот дуб вдохновил Нелл в воскресенье утром во время автомобильной прогулки на замечание о двух сестрах: «Мы обе можем наслаждаться красотой и не стремиться обладать ей». Как только она это сказала, я поняла, что никогда не забуду эти слова.
Этот матч запомнился надолго не только из-за короткой демонстрации обнаженного тела и рекламы фармацевтической новинки для мужчин. Счет был скользким. «Пэтриотс» почти победили «Пантер» со счетом 32:29. Уже приближалось время, когда мы должны были занять наши места за «неформальным» обеденным столом Крофтов, тем, который стоял на большом ковре между кухней и гостиной.
Пока комментаторы разбирали игру, Алиса снова углубилась в свою новую книгу фотографий. Нелл наклонилась над креслом Алисы и оперлась левой рукой о подголовник. Так ее лицо склонилось ближе к Алисе.
— Алиса, — нежно и весело спросила Нелл, — ты готова отложить свои деревья?
Алиса улыбнулась. Она не была готова. Пока что нет. Уже почти наступило время ужина, и Нелл хотела есть. Через несколько минут в ее голосе уже зазвучало отчаяние, и она попыталась снова.
— Алиса, ты отложишь свои деревья?
Она отложила.
Когда мы еще сидели за столом после десерта, Нелл тепло поблагодарила Ханиэля и Джуди.
— Я думаю, нам пора, — сказала она. Нелл немного отклонилась от прямоугольного стола. Я видела, как весело сверкали ее глаза, когда она объяснила:
— Одной из нас завтра надо на работу.
За столом на мгновение установилась тишина, а затем взорвался понимающий смех. Все посмотрели на Алису. Это ей в ее девяносто два года надо было завтра работать.
Той ночью, когда все три Крофта сладко спали, я лежала в комнате для гостей и не могла уснуть. Была уже почти полночь, темно и тихо. Самые лучшие дни всегда оставались у меня в памяти благодаря звукам, даже такой день, как тот, что только что завершился.
У меня в ушах все еще раздавались эти звуки. Слегка хрипловатый голос Нелл перед игрой, когда она читала вслух «Новости Рокки-Хилл» и не смогла дочитать, потому что была охвачена заразительным смехом, и Джуди, которая подхватила: «О, Нелл!».
Во время рекламы Ханиеэль наклонился к Алисе, чтобы прокомментировать игру, его низкий голос смешался с ее тихим скрипучим, и это уже были не банкир и юрист, которые когда-то работали вместе, а старые друзья, обсуждавшие футбол беззаботным воскресным вечером. Тихое постукивание барабанных палочек Кенни «тра-та-та» по ковру в гостиной.
Кружок близких друзей Нелл был группой обычных людей, весьма разнообразных, так как в него входили парикмахер на пенсии, сотрудник аптеки, бывший библиотекарь и бывшая бухгалтер, которая одновременно была женой вышедшего на пенсию президента банка. Никого особенно не волновало их социальное положение. Нелл была шокирована, когда одна из уважаемых в городе женщин слегка презрительно отозвалась о ее непретенциозных приятелях, как об «этой компании».
Когда за два с половиной года до этого мы с Терренсом взяли в Атланте машину напрокат и склонились над картой, чтобы найти на ней Монровилль, то невозможно было даже представить, что я проведу день с этой компанией, столь расслабленной, но, безусловно, не фамильярной. Я была удивлена — мне было приятно, я была в восторге, но прежде всего удивлена, — когда незнакомые мне люди, о которых я ничего не знала, открывали мне двери своих домов, и те, с кем я обсуждала сестер Ли и местную жизнь, становились моими новыми друзьями. Некоторые из них по прошествии времени, множества разговоров и совместных переживаний стали действительно близкими друзьями.
Глава десятая
Я набиралась сил в Чикаго, надеясь вернуться на работу в газету. Но благодаря дружбе с Алисой и Нелл я смогла увидеть то, как проходила жизнь до начала натиска современных коммуникаций. Только через год, в 2005‑м, по настоятельной просьбе Вероники, жены Грегори Пека, Нелл все-таки сдалась и купила себе мобильный телефон перед тем, как отправиться в длинное железнодорожное путешествие из Нью-Йорка в Лос-Анджелес. Она отправлялась туда для сбора средств на библиотеку Грегори Пека. Но дома в Монровилле сестры Ли все равно упрямо продолжали пользоваться телефоном, стоявшим в уголке их прихожей.
У нас с ними был один и тот же любимый транспорт: поезда. Железнодорожные рельсы связывали важные для них места на Юге. Они соединяли между собой Эвергрин, находящийся в тридцати милях от Монровилля, с Сельмой, Сельму с Бирмингемом, Бирмингем с Атлантой. Эти рельсы также соединяли в их семье, как и в моей, одно поколение с другим.
До того, как А. К. получил в 1915 году степень адвоката, он был бухгалтером в фирме «Барнетт и Багг» и работал с их клиентом «Манисти & Рептон Рэйлроад». Когда А. К. взял молодую Алису и ее подругу Эвелин Барнетт с собой в Сент-Луис, они испытали невероятное восхищение. Через много лет, когда Нелл решила, что будет писателем в Нью-Йорке, как ее друг Трумен, А. К. довез ее до вокзала в Эвергрине, и она отправилась в долгое путешествие на восток. Алиса прожила весь двадцатый век, ни разу не сев на самолет. Доктор сказал, что летать ей вредно из-за состояния ее слуха. Нелл некоторое время все же пользовалась самолетом. Она ведь в течение нескольких лет занималась бронированием билетов в корпорации «Бритиш Оверсиз Эрвэйз», чтобы оплачивать квартиру в Нью-Йорке. Но если ты работаешь в авиакомпании, то возникает одна проблема. Она слишком много знала о том, что может пойти не так, и из-за чего самолет может упасть. Поработав в «БОЭ», она перестала летать на самолетах. Она ездила из Нью-Йорка в Алабаму и обратно на поезде, перемещаясь между разными мирами своей жизни. Она садилась на этот ночной поезд, когда ей было за тридцать, и за сорок, и за пятьдесят, и за шестьдесят, и за семьдесят, когда мы с ней познакомились.
