К сестрам подошла незнакомая им пассажирка.
«Она сказала: "Простите, можно мне поговорить с вами?" — Мы ответили: "Конечно можно"».
Она сказала: «Я наблюдала за вами всю неделю. Все это время вы ни с кем не общались. Вы, в отличие от большинства пассажиров, не участвовали ни в каких развлечениях. И при этом кажется, что вы лучше всех провели это время».
А мы просто ответили: «Мы три сестры и живем в разных частях страны, поэтому, когда мы собираемся вместе, так всегда и происходит».
В другой раз Луиза и Алиса приезжали к Нелл в Нью-Йорк. Они взяли напрокат машину и поехали среди ярких осенних цветов Новой Англии. В Коннектикуте они видели фермера, выехавшего в поле на своей лошади, — не самую типичную картинку. Когда они подъехали ближе, лошадь вдруг вырвалась на дорогу и врезалась в их машину. Женщины не пострадали, с лошадью тоже все было в порядке. Алиса стала рассуждать вслух, поверит ли им сотрудник проката машин, когда они будут возвращать автомобиль и попытаются объяснить, откуда взялись вмятины. Нелл была очень убедительна.
— Вы можете не верить, но в нас врезалась лошадь. Не мы врезались в лошадь. Она врезалась в нас.
В другой раз они сели на поезд «Эмпайр Билдер» и поехали из Чикаго через Миннесоту на запад через Северную Дакоту и Монтану до Сиэттла.
Во время одного из их последних совместных путешествий, агент Нелл, Морис Крейн, присоединился к сестрам, путешествовавшим по югу. Сестрам рассказали, что, вернувшись, Крейн говорил: «Они все время смеются. Они ни в чем не согласны друг с другом, даже по вопросу о температуре. Но они проводят время лучше, чем кто-либо, кого я знаю».
Независимо от этого, их путешествие носило горькосладкий привкус. Морис уже плохо себя чувствовал и лишился своей обычной энергии. Он умер через несколько лет, в 1970 году. Ему было шестьдесят восемь лет. Нелл долго будет оплакивать его.
Самой оживленной я видела Нелл на темной неприятной парковке торгового центра «Уолмарт» на Алабама-авеню. Том и Хильда Баттс, Нелл и я засиделись за обедом в «Чайна стар», выходившем на улицу китайском ресторане неподалеку. Там было занято всего несколько столиков, так что мы чувствовали себя уединенно.
Нелл рассказывала нам о том, что Крейн пережил во время Второй мировой войны, и продолжала говорить, пока мы шли к машинам. Он был уроженцем Техаса и провел некоторое время в плену в немецком лагере.
«Можете вы себе представить молодого человека из Техаса, — говорила она, — который попал в такие условия и не знает, выживет ли он, а если выживет, то что с ним будет?» Она сказала, что слушала его рассказы часами, но об этом периоде своей жизни он говорил немного. «Знаешь, так было со многими вернувшимися с войны».
Я кивнула.
— И подумать только, что с евреями, пришедшими с войны, все равно обращались как с людьми низшего класса, когда они хотели переехать в определенный дом или вступить в загородный клуб. Какая чушь.
Нелл замолчала.
— Что же я все говорю и говорю, — сказала она, — нам надо ехать. Я не хочу задерживать тебя.
Дул теплый ветерок, Нелл была в прекрасном настроении и очень разговорчива, будь моя воля, я так бы стояла и стояла на этой парковке торгового центра под звездным небом.
Глава восемнадцатая
Самые хорошие истории получаются, когда возникают трудности. Стоило Нелл один раз, много лет назад, повернуть не туда, рядом с маленьким городком Таннел-Спрингс, как у нее начались проблемы. Из-за этого они с тетей Алисой оказались одни холодной ночью.
— Шел сильный дождь, — рассказала Алиса, — и только начав съезжать с холма, они поняли, какой глубокий поток несся внизу. Нелл Харпер боялась ехать вниз, потому что думала, что автомобиль может утонуть. Но она уже начала спускаться, а назад подать не получалось. Повернуть тоже было негде. Ей надо было или ехать по воде, или возвращаться обратно наверх. Она потом сказала, что внутренний голос посоветовал ей не заезжать в воду. Она ведь не представляла, глубоко ли там.
Они надеялись, что приедет другая машина, но оказалось, что это была дорога для лесовозов, по которой мало кто ездил, и они оказались одни.
— Нелл Харпер испугалась, — рассказывает Алиса, — это была весна, и, выезжая из дома, они оделись легко, но ночью похолодало. Тетушка очень страдала из-за ревматизма и не могла ходить — из-за боли в коленях она не могла идти долго. Нелл Харпер не решилась оставить ее здесь одну и попробовать самой дойти до людей. Они не представляли, как далеко заехали. Поэтому им просто пришлось провести ночь в машине. По обеим сторона дороги были высоко сложены бревна, и им было видно только небо над ними. Иногда по небу пролетал самолет, и они видели его огни, ну и, конечно, всю ночь они слышали какие-то звуки.
Они замерзли, потому что боялись слишком долго держать включенной печку и наглотаться углекислого газа.
«А дело было весной, когда начался сезон охоты на индеек, — объяснила Алиса, — если ты знаешь, как охотятся на индеек, то понимаешь, что люди идут в лес затемно, сидят и ждут, пока птицы не слезут со своих насестов.
Как только рассвело, Нелл Харпер пошла за помощью и встретила охотника на индеек. Она рассказала ему, что с ними случилось. Он пошел с ней, помог ей выехать назад и выбраться, потому что за ночь дорога подсохла. Нелл Харпер посмотрела по счетчику, как далеко они отъехали от большой дороги. Они проехали шесть миль.
Охотник на индеек и его маленький сын помогли им. А в те времена в нашей церкви была вечерняя служба. Теперь мы больше не служим по вечерам. Но когда я вернулась в Монровилль в то воскресенье вечером, то увидела, что на ступеньках дома сидит Нелл Харпер. Она сказала мне: "Сегодня вечером я пойду в церковь. Я хочу попросить Флетчера — так звали нашего священника, — не бранить своих прихожан, — а этот человек и его мальчик были методистами, — не бранить прихожан методистской церкви, которые воскресным утром охотятся на индеек. Эти люди могут быть очень полезны"».
И, хотя прошло уже очень много лет, Алиса снова радостно засмеялась, вспоминая эту историю.
Возникающие сложности, оказывается, порождают и хорошее настроение.
Однажды утром мы с Нелл возвращались из «Макдоналдса» на Уэст-авеню кружным путем. Вместо того, чтобы, как обычно, повернуть направо на Алабама-авеню, Нелл поехала с парковки «Макдоналдса» назад. Она свернула налево на выезд на Шоссе‑21. Мы быстро проехали мимо «Сабвея» и «Эйс Хардвер», которые были слева от нас, и поднялись вверх по склону к перекрестку с Пайнвил-роуд. Здесь заканчивался выезд на шоссе. Если повернуть направо, то можно было оказаться в сельской местности на той части дороги, которая вела к загородному дому Джулии Маннерлин, а потом к маленькому городку Петерман.
Если повернуть налево по Пайнвил, как мы и сделали, то можно было выехать прямо к методистской церкви. Мы сразу же проехали слева от нескольких заброшенных зданий, потрепанного дома и разваливавшейся заправочной станции — все они выглядели так, как будто со времен Великой депрессии ими никто не пользовался. Мы проехали слева от большой баптистской церкви из красного кирпича, куда ходила Дейл. Нелл притормозила и посмотрела на меня. Мы подъезжали к Первой методистской церкви, ее белый шпиль величественно смотрелся на фоне синего неба.
