Действительно, Нелл была настолько заинтригована серией убийств, произошедших в конце семидесятых годов в Александер-сити в Алабаме, что даже начала собирать материалы для хроники реального преступления, которая должна была быть написана в духе «Хладнокровного убийства». Ее «расследование» сосредоточилось на чернокожем священнике, постоянно получавшем страховку после того, как одна за другой умирали его жены и другие родственники.
Нелл около года собирала материалы по этому делу и брала интервью у людей, но постепенно отказалась от этого проекта.
Она сказала мне, что обнаружила сведения, которые ставили ее под угрозу уголовного преследования. Нелл не стала уточнять, что это была за информация. Сказала только, что передала свои записи писателю, преподававшему в то время в университете Оберна, но тот пришел к таким же выводам и тоже уклонился от работы.
— А кто был этот писатель? — спросила я.
— Ну я‑то знаю, а тебе надо будет выяснить, — ответила она.
Я не стала развивать эту тему. Алиса говорила примерно то же самое, что и Нелл.
Конечно же, ее документальная книга об этом деле была бы невероятно интересной. У. М. Максвелл, время от времени выступавший в роли проповедника, по странному стечению обстоятельств получил страховку после пяти загадочных смертей, произошедших в течение пяти лет.
В первых четырех случаях Максвелла представлял адвокат и бывший сенатор штата Том Рэдни — старший. Когда Максвелл попросил Рэдни заняться его делом в пятый раз, а речь шла о смерти его племянницы-подростка, Рэдни отказался. Во время похорон племянницы другой ее дядя выстрелил в сидящего на скамье Максвелла и убил его.
На последовавшем за этим суде Рэдни защищал дядю, которого признали невиновным по причине невменяемости. Том Рэдни — старший умер в 2011 году в возрасте семидесяти девяти лет.
Представитель защиты, который был главным источником информации для Нелл, позже утверждал, что она бросила проект, потому что с трудом писала и, может быть, у нее были проблемы с алкоголем.
Что бы ни происходило с книгой о Максвелле, я узнала, что у Нелл действительно могли быть с этим проблемы.
Сама я ничего подобного не видела. Я никогда не замечала, чтобы она выпивала больше одного-двух бокалов вина за ужином. И она никогда не звонила мне поздно ночью в ярости, хотя Том предупредил меня, что такое возможно.
— Я думал, стоит ли говорить тебе об этом, — сказал он, — не знаю, позвонит ли она тебе когда-нибудь в таком состоянии, но если это произойдет, я не хочу, чтобы ты тут же умерла от разрыва сердца. Мне она звонила. Алисе звонила. И другим друзьям тоже. И это просто поражает. Но что можно поделать. На следующий раз, когда вы встречаетесь, она об этом не вспоминает.
Мы помолчали минутку, пока я обдумывала услышанное.
— Спасибо за предупреждение. Вы правы, если бы я не знала о таком заранее, у меня мог бы произойти разрыв сердца.
— Однажды она позвонила Хильде, когда меня не было дома, и я потом чуть ее не растерзал. Хильде после этого она больше никогда не звонила.
— Она всегда с такой нежностью говорит о Хильде.
— И это правда. Я не знаю, действительно, не знаю, в чем тут дело. Может быть, это какая-то паранойя, связанная с ее славой и со страхом, что люди просто пользуются ей из-за ее денег или чего-то еще. Она обвиняет людей, оскорбляет их. Алкоголь это все подогревает. Я не знаю, может быть, она таким образом выпускает пар или что-то в этом роде. У всех у нас есть проблемы, и это — одна из ее проблем.
Если Капоте в этом отношении можно верить, то такие звонки она совершала уже много лет назад.
Меня поразила мысль о том, что это может быть оборотная сторона ее жажды жизни. С большой страстью приходит соблазн. Исключительные таланты связаны с демонами. Алиса была крайне дисциплинированной в своих привычках и повседневной жизни, а Нелл отличали большие аппетиты. В этом заключалась часть ее привлекательности: ее любовь к различным ощущениям, одушевленным спорам и еде.
Она никогда не была слишком толстой, но часто жалела, что не может похудеть фунтов на двадцать. Однажды она даже легла в местную больницу («это было в то время, когда можно было туда просто прийти и лечь») и в течение недели с помощью доктора питалась только жидкостью. Она сбросила вес, но потом быстро набрала его. Через много лет, когда мы с ней познакомились, она все еще думала о том, как похудеть.
— Мне не следует этого есть, — говорила она, глядя на стоявший перед ней десерт, — но я съем.
Мы сочувствовали друг другу, потому что я тоже хотела немного сбросить вес.
Она, впрочем, могла быть дисциплинированной. В разговоре Нелл жалела моего приятеля, который пытался бросить курить. Однажды мы заглянули в аптеку «Райт Эйд» и потом пошли к моей машине.
— Ты ведь никогда не курила, правда? — сказала Нелл.
Это не был вопрос, я действительно никогда не курила.
— Это очень тяжело, — продолжала она, — но это можно сделать. Вот я взяла и завязала.
Глава двадцать третья
Меня завораживала история семьи Ли, происходившей от рабовладельцев по материнской линии и трудившихся в поте лица бедняков — по отцовской. Получилось так, что выросший неподалеку, во Флориде, А. К. Ли приехал в соседнюю Алабаму, где и завел семью. Но расстояние между двумя семьями было огромным: он начал с того, что помогал родителям на их скромной ферме, а затем занялся правом и стал адвокатом, а в будущем и протитипом Аттикуса Финча для Нелл. Алиса рассказала мне, что ее отец отказывался копаться в земле, даже в саду — такое сильное отвращение он испытывал к земледельческой работе после своего детства на ферме во Флориде. А. К. так и не закончил среднюю школу, не говоря уже о колледже или юридической школе, но он «изучал» право, как это было принято тогда.
Алиса рассказала мне, что темно-коричневое пианино, стоявшее у стены, было первой крупной покупкой, совершейной ее родителями после свадьбы. Музыка много значила для Фрэнсис Каннингем Финч Ли. Некоторые соседи, правда, вспоминают миссис Ли, как тихую женщину, сидевшую часами на передней террасе, и, казалось, ничего не делавшую. Алиса и Нелл рассказывали, как звуки пианино, на котором играла их мать, заполняли собой всю гостиную, и как она любила петь и читать. Ее более привилегированное происхождение дало ей возможность соприкоснуться с искусством, и она с удовольствием передавала любовь к нему своим дочерям.
И в самом Монровилле, и в прессе много рассуждали о душевном здоровье Фрэнсис Ли и о том, как оно повлияло на воспитание Нелл. Эта тема поднимается в биографии Трумена Капоте, написанной Джеральдом Кларком, а затем еще раз в изданной в 2006 году Чарльзом Шилдсом биографии Харпер Ли. После того как ее второй ребенок стал плохо развиваться, у Фрэнсис произошел нервный срыв. Раньше никто не писал о том, что произошло с маленькой Луизой. Я внимательно слушала все, что Алиса была готова рассказать мне по этому поводу. Она хотела все прояснить и сделать это под запись, так как миф о матери особенно волновал обеих сестер. В интервью, которые они давали мне до моего переезда в Монровилль, и после того, как я поселилась рядом с ними, и в наших разговорах часто возникала тема страданий Фрэнсис и того, что это значило для Алисы, Нелл и всей остальной семьи.
