Между Пеком и Нелл существовала какая-то глубинная связь еще до того, как они познакомились. Он влюбился в ее повествование и в возможность сыграть Аттикуса Финча. Когда он сыграл этого адвоката из маленького городка, ему было за сорок. До конца своей жизни он говорил, что это его любимая роль, и он был рожден, чтобы сыграть ее.
«Когда Алан Пакула и Боб Маллигэн прислали мне книгу и сказали: "Наверное, тебе это понравится", я читал ее всю ночь напролет. Я еле дождался восьми утра, чтобы позвонить им и сказать: "Если вы меня берете, я ваш". И конечно же, я никогда ни минуты не сожалел об этом. Напротив, это было великое счастье и подарок от Харпер Ли».
Пек рассказал это публике, пришедшей на «Разговор с Грегори Пеком». В 1999 году актер, которому недавно исполнилось восемьдесят, путешествовал по всей стране, выступая в местных театрах. Он отвечал на вопросы и рассказывал своим звучным голосом о том, как снимался в «Убить пересмешника» и в «Римских каникулах» с начинающей тогда Одри Хепберн и как позже сыграл генерала Второй мировой войны в фильме «Макартур». Его дочь вместе с другим режиссером Барбарой Коппле снимали эти встречи.
В том документальном фильме Сесилия и писатель Дэниэль Волл ждут своего первого ребенка. Дело происходит весной 1998 года. Пек со своей женой, уроженкой Франции Вероникой Пассани, приехали в Вашингтон, где президент Билл Клинтон должен был вручить ему Национальную медаль США в области искусств. Сесилия и Дэниэль навещают их в гостинице.
Пек рассказывает дочери о телефонном разговоре с Харпер Ли.
— Вчера я долго говорил с Харпер по телефону.
— Где она сейчас? В Монровилле?
— Она в Монровилле со своей сестрой. У нас был хороший долгий разговор, мы многое обсудили, и я рассказал ей о тебе, — тут Пек делает паузу, — я еще сказал ей, что если это будет девочка, то мы, может быть, назовем ее Харпер. Она была очень тронута.
— А что если я назову мальчика ее именем?
Мать Сесилии, Вероника, отвечает:
— Я думаю, она все равно была бы очень довольна. Это прекрасное имя для мальчика.
И действительно, их сына зовут Харпер Дэниэль Пек Волл.
Пек и Нелл долго переписывались, и Нелл иногда приезжала в гости к Пекам в их дом в Холмби-Хиллс. Когда Сесилия Пек жила в Нью-Йорке, Харпер Ли приходила к ней и читала маленькому Харперу.
Когда Пек умер в июне 2003 года в возрасте восьмидесяти семи лет, его семья попыталась дозвониться до Нелл в Нью-Йорке, но ее в тот день не было дома. Она рассказала мне, что узнала о его смерти из вечерних новостей.
Брок Петерс произнес во время похорон надгробную речь. В соборе в Лос-Анджелесе собралось более тысячи людей. И Петерс спел песню Дюка Эллингтона «Они говорят». И в заключение сказал: «Я говорю моему другу Грегори Пеку, я говорю моему другу Аттикусу Финчу, vaya con Dios»
[7].
Нелл не присутствовала на похоронах, но позже навестила Веронику Пек в Лос-Анджелесе.
Их внуку Харперу было около шести лет (как Глазастику в романе), когда Нелл обратилась ко мне с просьбой. Она хотела купить воздушного змея и отправить ему в Калифорнию. И понять, можно ли купить это в Интернете. Ей был нужен старомодный вариант, «простой, чтобы на нем ничего не было написано, никаких выдумок. Просто классический воздушный змей». Она была раздражена тем, что его оказалось купить труднее, чем модели с радугами, украшениями или раскрашенные в неоновые цвета.
Когда я показала ей, каких воздушных змеев нашла в тот день, — ничего подходящего, — она посмотрела на безнадежно запутанный клубок проводов, собранных в корзинке, стоявшей у меня на полу. Это были провода от моего ноутбука, от зарядки для мобильного телефона, от принтера и ксерокса, все они были перепутаны и засунуты в корзинку, чтобы я не зацепилась за них. Нелл медленно покачала головой: «Господи помилуй», — только и сказала она.
* * *
Тогда, в январе 2005 года, Нелл надо было показаться на публике. В конце месяца она должна была присутствовать на ежегодном обеде в честь «Убить пересмешника» в Тускалузе. После подобных появлений она ощущала облегчение, а иногда даже удовольствие. Но дни, предшествовавшие такому мероприятию, всегда были полны беспокойства.
Завеса тайны порождает определенные ожидания, например, когда ты чей-то любимый писатель, и уж тем более положение любимого писателя многих людей. Это не было для Нелл чем-то новым. Не становится ли ей легче со временем? Похоже, что нет. По мере приближения назначенного дня ее охватывал водоворот опасений, сожалений и раздражения.
Нелл призналась мне, что продолжает посещать эти мероприятия частично из-за своей дружбы с его организаторами. Кроме того, ей нравилось, что главное внимание там уделялось чтению школьников и тому, что они писали о ее романе.
Ученики одной школы в Тускалузе, где в основном учились чернокожие, и другой, где в основном учились белые, писали сочинения о романе и о том, что он для них значил. Тех, чьи эссе признавались лучшими, чествовали в роскошном доме президента университета Алабамы.
Нелл рассказывала об этом со скромностью, но она понимала, что ее присутствие приводило школьников в восторг. Там она не ощущала себя предметом потребления. Она подозревала, что многие награды присуждались ей прежде всего в попытке заставить Харпер Ли показаться на людях и сделать мероприятие более привлекательным. В данном случае все было по-другому.
Когда в начале сороковых годов Нелл училась в Тускалузе, ей приходилось долго добираться до своего колледжа, находившегося в 138 милях от дома, на берегах Блэк-Уорриор-Ривер. Теперь туда можно было доехать за два часа сорок пять минут. Но когда Тускалузу обсуждали жители Монровилля, то казалось, что город находится намного дальше. Население Тускалузы составляет девяносто тысяч человек, и там живут профессора и студенты, мечтатели и нахалы, которых привлекает университетский город. В Монровилле такого нет.
До мероприятия оставалось меньше недели, и мы болтали о нем, когда пили кофе в «Макдоналдсе», в нашей обычной секции у окна: о том, как туда добираться, как надо будет нарядиться, и о том, чего люди ждут каждый раз от ее появления на публике.
Нелл знала, что те, кто сидят с ней за одним столом, будут пересказывать ее слова, как анекдот о Харпер Ли, что все будут хотеть сфотографироваться с ней, а отчет об этом вечере может оказаться в газетах.
Бывает очень удобно иметь среди своих друзей парикмахера. Для Нелл готовиться к появлению на публике было все равно, что готовиться к походу к дантисту для удаления зуба. Это было единственное ежегодное мероприятие, в котором она соглашалась участвовать. Когда назначенный день приблизился, Айла предложила постричь ее. А за компанию она готова была постричь еще Джуди и меня.
— Спасибо, дорогая, — сказала Нелл с облегчением, — благослови тебя Господь. Она чувствовала себя очень неуютно, когда в подобных случаях надо было прихорашиваться.
