Как ни была я заворожена этой неожиданной экскурсией по дому, мне не хотелось злоупотреблять гостеприимством хозяйки. Но Алиса отмахнулась от моих извинений и продолжила беседу.
Тут я снова вспомнила о Терренсе. Я сказала Алисе, что он сидит на улице в машине, можно ли ему зайти и сделать фотографии?
— Да, конечно. Пожалуйста, позовите его.
Я побежала по темной улице к нашей машине. Вечерний воздух был теплым, но, конечно, не таким теплым и спертым, как в доме.
Терренс опустил стекло. Он улыбался.
— Прости, прости, прости, — я говорила так быстро, как будто это было одно слово, — я и представить не могла, что пробуду там так долго. Это мисс Алиса. Терренс, она прекрасна. Заходи. Она сказала, что тебе можно прийти с фотоаппаратом.
— Потрясающе, — Терренс поднялся вслед за мной по деревянным ступенькам к главной двери.
Я уже представляла, как буду рассказывать ему о нашем разговоре по дороге обратно в «Бест Вестерн».
— Я надеюсь, вам понравилось в Монровилле, — сказала Алиса Терренсу.
— Да, очень.
Мы еще немного поболтали в гостиной, а затем Терренс осторожно принялся за дело.
— Можно я сниму вас здесь? — спросил он. Алиса снова села в кресло.
— Да, — Алиса улыбалась Терренсу, но в ее взгляде было немного грусти, — мне никогда не нравятся мои фотографии. Все дело в том, что они очень на меня похожи.
Терренс мягко поговорил с ней и по мере сил успокоил.
— Я просто надеюсь, что из-за меня ваш аппарат не испортится, — сказала ему Алиса. Она произнесла это с той ироничной интонацией, которая потом будет мне прекрасно знакома. Нелл называла ее настоящим «Аттикусом в юбке», и она действительно была похожа на спокойного адвоката из романа. Алиса, как и Аттикус, могла быть, говоря словами соседа из романа, «просто сухой».
Алиса попросила меня только об одном. Не могла ли я еще задержаться и взять итервью у методистского священника, который дружил с сестрами Ли. Я сказала, что с радостью это сделаю, мне надо только спросить в газете, разрешат ли мне еще задержаться.
Я поинтересовалась, можно ли будет задать еще несколько вопросов или здесь же, или в ее юридической фирме. Я думала, она откажется, и это было бы понятно. Она и так уделила мне очень много времени. К моему восторгу, она пригласила меня прийти к ней в офис.
Мы с Терренсом пожелали ей спокойной ночи, сели в машину и поехали в мотель, пребывая в восторге от неожиданного поворота событий.
На следующее утро я позвонила в газету. Мы решили, что имело смысл здесь задержаться. Мало кому удавалось записать рассказы Алисы, особенно об их родителях и о том, как ее сестра реагировала на свою славу.
В тот день мы еще долго разговаривали с ней в офисном помещении над банком округа Монро. «Барнетт, Багг & Ли» была фирмой, где работали два юриста — Алиса и молодой адвокат, которого она взяла под крылышко. Второй адвокат отсутствовал, за стойкой у входной двери сидела секретарь, передававшая Алисе содержание звонков. Та уже слишком плохо слышала, чтобы пользоваться телефоном. Как и у Аттикуса Финча, и у многих других адвокатов в маленьких городках, основу практики Алисы составляли операции с недвижимостью, возврат налогов и оформление завещаний.
В какой-то момент нашего разговора я спросила ее о длящемся так долго отказе сестры выступать на публике.
— Я думаю, что ни один начинающий автор не может быть готов к тому, что случилось с ней. На нее все это просто обрушилось, — сказала Алиса, — и, чтобы справиться с этим, она решила не подпускать никого слишком близко к себе.
Ну а как быть с тем вопросом, который все задают, думая о ее сестре: «Почему она не написала еще одну книгу?»
Сидевшая в кресле за столом Алиса наклонилась ко мне:
— Я бы сказала так… Если ты уже достигла вершины, то зачем тебе писать что-то еще? Разве ты не будешь думать, что соревнуешься сама с собой?
Глава третья
На следующий день у меня в «Бест Вестерн» раздался звонок.
— Я слушаю.
— Мисс Миллс?
— Да, это Марья.
— Говорит Харпер Ли. Вы произвели сильное впечатление на мисс Алису. Может быть, мы могли бы с вами увидеться?
Мне показалось, что я подняла трубку и услышала: «Алло. Говорит волшебник из страны Оз». Я ощутила мощный прилив адреналина. Я сделала над собой усилие, чтобы мой голос не стал звучать на несколько октав выше.
— Это было бы прекрасно.
Голос на другом конце провода звучал чуть хрипловато и почти музыкально, за годы, проведенные в Нью-Йорке, ее акцент жительницы Алабамы ничуть не уменьшился. И было совсем не похоже, что она стеснялась.
Она сказала, что это будет не интервью для моего газетного материала, а просто возможность познакомиться.
— Я могу прийти в 11 утра? В «Бест Вестерн»?
— Прекрасно. В любое время, когда вам удобно.
— Договорились. Увидимся в одиннадцать.
Я повесила трубку и попыталась успокоиться.
Я позвонила Терренсу, потом Тиму в Чикаго. Кто мог такое представить себе? Это было восхитительно, и в то же время немного пугающе.
Тим и Терренс отреагировали одинаково: «Что? Правда?»
Тем вечером, лежа в постели, я снова открыла роман. Я залезла под одеяло и сразу оказалась заворожена ритмом его прозы и жизнью Мейкомба тридцатых годов.
Меня не волновало, на каких условиях мы встречаемся, я была в восторге от возможности познакомиться с этой загадочной легендарной литературной личностью, с женщиной, чья книга уже давно так много значила для миллионов людей. Я вообще никогда не надеялась, что мне удастся поговорить с ней, множество репортеров год за годом приезжали в Монровилль до меня и уезжали, сумев описать только, как они охотились за Харпер Ли.
На следующее утро я просмотрела свои записи. Я подумала, что она может спросить, с кем я разговаривала.
В назначенное время в мою дверь постучали.
Я открыла дверь комнаты. Внутри было темно, а снаружи ярко светило солнце. Я заморгала. Передо мной стояла женщина, выглядевшая очень солидно и практично: короткие седые волосы, большие очки, черные кроссовки на липучках. Короткая и прямая челка на лбу. Она была плотного телосложения и скорее высокая. На ней была простая белая хлопковая кофта и простые бежевые брюки. Губы чуть-чуть подкрашены, но больше никакой косметики ни украшений.
— Добрый день, — сказала я, — пожалуйста, заходите.
— Мисс Миллс, — она улыбнулась и зашла в прохладную комнату. Я закрыла дверь.
— Мне очень приятно с вами познакомиться, — сказала я, — не хотите присесть?
Я указала на маленькую тумбочку. Большого выбора не было. Рядом со столом у стены напротив кровати стоял стул, а кроме него можно было сидеть только на перекошенной тумбочке. Входя в комнату, вы сразу на нее натыкались. Я поставила стул к окну, и Харпер Ли села слева от меня, к нему лицом.
