Я сжимала в руках маленький буклет, чтобы слегка успокоить сковавшее меня напряжение. Мы остановились перед фотографией настоящего сердца, водруженного на белый куб. Оно выглядело таким живым в окружении лужи крови, будто еще пару минут назад билось в чьей-то груди.
И я видела в этом настоящее произведение искусства.
Черт побери, да мне захотелось поскорее вернуться домой и нарисовать его.
– Мне было тринадцать, и это показалось мне ужасным. Просто я всегда считал мозг самой важной, сокровенной частью человеческого тела. Наверное, такие мысли у меня возникли после того, что стало с мамой после аварии. Ее тело парализовало от шеи до ног, но разум не пострадал. Она оставалась самой собой.
Я молчала, потому что мне казалось важным дать ему высказаться. Несколько минут мы смотрели на фотографию, пока он не добавил:
– Мне нравится, что ты всегда смотришь реальности в глаза. Ты не трусиха, Эмилия.
Я кивнула.
– Ты тоже. Вернее, ты еще тот безумец, но при этом храбрый.
Мы прошли несколько шагов и остановились у следующей фотографии. Время бежало быстро. Слишком быстро. Мы провели в музее четыре часа, прежде чем я проголодалась настолько, что предложила отправиться перекусить. Вишес согласно кивнул. Меня удивляло, что мы провели здесь так много времени, и он даже ни разу не выказал недовольство. Но когда мы направились к выходу, он схватил меня за воротник пальто и утянул в коридор, ведущий к туалетам. Здесь оказалось тихо и уединенно. Да и во всем музее собралось не так много народу в будний день перед Рождеством.
– А как же вторая база, которую ты мне обещала? – пробормотал он, едва касаясь ртом моих губ.
Я обхватила руками его шею и замерла в ожидании его дальнейших действий.
Я была хорошей девочкой. А он – плохим парнем. И прекрасно знал, что делать.
Вишес прижался губами к моим губам, опаляя мучительно-медленным и дразнящим поцелуем. А затем отстранился и посмотрел на меня, скрывая за полуприкрытыми веками хищный взгляд.
– Восхитительно, – прохрипел он.
Я кивнула. Прекрасный, долгий поцелуй казался лучше спешного секса. Вишес вновь наклонил голову, обрушивая на меня еще один поцелуй. Но в этот раз он не сдерживался, жадно посасывая мой язык, крепко сжимая мой зад одной рукой и нежно поглаживая шею большим пальцем второй.
– Ты часто представлял себе это? Как мы целуемся вот так? – спросила я с хрипотцой в голосе.
Не торопясь открыть глаза, я почувствовала, как он кивнул в ответ. Между нами проскакивало электричество. Тело молило о большем, сгорая от его прикосновений и отчаянно желая ощутить его как можно ближе.
Моя одержимость. Моя муза. Мой враг.
– Все это гребаное время, Эмилия. Я мечтал сжать твою задницу… – Он обхватил мою попу и еще ближе притянул к своему твердому члену, пока его губы обжигали мои неторопливыми, дразнящими поцелуями, которые одновременно и опьяняли, и успокаивали меня. – Приласкать эти сиськи… – Он скользнул мозолистым большим пальцем с моей шеи к ключице и ниже, а затем, прежде чем я успела опомниться, начал потирать сквозь одежду мою правую грудь и покусывать подбородок. – Целовать эти грешные губы, которые улыбались ему.
После чего он вновь обрушился на меня с поцелуями.
Это сломило меня. Пробудило. Погубило.
Я не затрагивала тему Дина, потому что мой бывший, судя по всему, не особо переживал и стал двигаться дальше. После встречи с Вишесом я из любопытства и вновь проснувшегося чувства вины заглянула на «Фейсбук» к Дину. Но судя по постам и фотографиям, он счастлив, доволен жизнью и меняет женщин, как перчатки. Мне стало чуточку легче от осознания, что я больше не занимаю его мысли.
Но только не мысли Вишеса. Я засела в его голове. Оккупировала там себе местечко, хоть это и бесило его. Вот почему мы сейчас целовались. И почему я не верила ему, когда он уверял, что ненавидит меня. Во всяком случае, не в этот момент.
– Тогда за что ты возненавидел меня?
Я и сама не понимала, то ли сходила с ума, то ли запала на него. Каждый раз, когда он оказывался рядом, мои мысли путались.
Но он не стал отвечать мне, а вместо этого сильнее прижался стояком к моим легинсам с красноносым Рудольфом, спустился поцелуями к груди и, потянув свитер вниз, прикусил мой сосок через лифчик. Я чувствовала, как пульсировал его ствол между моих бедер, и мне хотелось, чтобы каждый его сантиметр оказался во мне. Я жаждала этого. Но вдруг его лицо стало серьезным.
– Эмилия… – предупреждающе сказал он.
– Нет, ответь мне. Да и вообще, какое сейчас это имеет значение? Ты получил, что хотел. Я уехала. Так почему бы тебе не унять мое любопытство?
Вздохнув, он отстранился и уперся руками о стену по обе стороны от меня. А затем опустил голову, устремляя свой взгляд в пол.
– Мое тело с ног до головы покрывали шрамы. Я оказался физически изуродован и психически сломлен. Побои, причиненные мне Дэрилом Райлером, погубили меня. Я не решался снять рубашку, когда ходил с друзьями на пляж. Не трахался с девушками при включенном свете. А в голове каждое мгновение крутились мысли, каким чудовищем я стал под своей одеждой. Под своей плотью. А потом появилась ты. Невинная, без единого шрама, с большими добрыми глазами и искренней улыбкой. Ты казалась невероятно чистой, а я – грязным. И, думаю, мне хотелось запятнать тебя.
Он вздохнул.
– А затем ты услышала наш разговор с Дэрилом, – продолжил Вишес. – И я решил, ты догадалась, что он творил со мной. И испугался, что ты кому-нибудь об этом растрезвонишь. Я не мог рисковать, поэтому начал запугивать тебя. А потом и вовсе вынудил уехать из города. Я настоящий засранец, Эмилия. И знаю это. Но не прошу исправить меня. Я такой, какой есть. К тому же мы будем просто трахаться. Использовать друг друга. Пока один из нас не встретит кого-то другого, более подходящего для себя.
Он хотел непринужденности. И это радовало.
Он был светом в непроглядном тумане. Но я лучше всех знала, насколько опасно это великолепное танцующее пламя. И если я смогу отнестись к происходящему между нами, как к мимолетной интрижке, то мое сердце не пострадает. И его тоже.
– Ты когда-нибудь встречался с кем-нибудь с серьезными намерениями? – еле слышно спросила я, когда возбуждение, охватившее нас, немного стихло, а Вишес выпрямился и повел меня на выход, а затем в сторону метро.
Не сказать, что меня удовлетворило его объяснение, но по крайней мере успокоило. Хотя бы немного.
– Никогда, – равнодушно ответил он. – А ты? Ну, кроме…
– С двумя парнями здесь, в Нью-Йорке, – кивнув, сказала я, не давая ему закончить предложение и произнести его имя.
Дин причинил ему такую же боль, как и я. И теперь я это понимала.
– М-м-м, – промычал Вишес.
