«Вызов» равнялся справедливости, при этом оставаясь жестоким.
Но самое главное – «Вызов» притуплял терзающие меня мысли и прекрасно объяснял наличие шрамов на моей коже.
Я не удивился, услышав глухой стук гипса Трента у меня за спиной. Он знал, в каком я раздрае, и не собирался позволять мне испортить вечер.
– Скажи Дину, чтобы он бросил эту телку, или это сделаю я, – сказал Трент.
Я усмехнулся и покачал головой.
– Он может делать все, что пожелает. И если ему хочется трахнуть эту деревенщину, то пусть потом не удивляется, что я устрою ему похороны.
– Вишес, – предупреждающе сказал Трент.
Я обернулся и вызывающе посмотрел на него. Его гладкая кожа цвета мокко сияла в лунном свете, и во мне вновь вспыхнула ненависть из-за того, с какой беспечностью он наслаждается противоположным полом. Хреновы случайные перепихоны надоедали слишком быстро. А ведь мне еще не исполнилось и восемнадцати.
– Из-за этой цыпочки мы все окажемся по уши в дерьме, – сказал он, снимая рубашку и оголяя свой огромный мускулистый торс.
Трент был крупным ублюдком.
Я не стал снимать рубашку. Люди с жадностью пялились на нас, но меня никогда не заботили эти придурки. Их волновали лишь зрелища, которые скрашивали их бессмысленное существование и давали пищу для разговоров. И я был только рад помочь им с этим.
– Ох, ты переживаешь за меня. Я чертовски тронут, Ти-Рекс, – ответил я с фальшивой улыбкой, склонив голову набок и прижав кулак к левой стороне груди поверх черной футболки.
Джорджия и ее пустоголовые подружки пристально смотрели на нас, ожидая, пока монстр, живущий во мне, вырвется на свободу и набросится на одного из моих лучших друзей. Я прошел мимо Трента, намеренно задевая его плечом, и направился к теннисному корту, на котором мы обычно дрались по очереди. Там могли разместиться и наш импровизированный октагон, и толпа зрителей.
– Заканчивай со всем этим дерьмом, Трент Рексрот, – прорычал я, пытаясь успокоиться и напомнить себе, что Трент и Джейми правы.
Служанка для Дина – всего лишь интрижка. И к концу месяца они расстанутся. Он бросит ее – надеюсь, так и не лишив ее девственности – обиженной, разозленной и жаждущей мести.
И тогда я нанесу свой удар.
Покажу ей, что она всего лишь моя собственность.
– Давай же, Ти, тащи свою побитую задницу на теннисный корт. И постарайся не испачкать кровью мою гребаную траву после того, как я разделаюсь с тобой.
Глава третья
Эмилия
Настоящее время
– Смотри куда едешь, болван! – крикнула я, замирая на перекрестке у модного офисного здания в Верхнем Ист-Сайде.
Грязное пятно на моем платье в полоску с завышенной талией с крошечными улыбающимися рожицами расползалось все больше и больше. Я зажала мобильник между ухом и плечом, сдерживая рвущийся из горла крик. Я промокла, проголодалась, устала и отчаянно желала, чтобы зеленый загорелся как можно быстрее. Вдобавок ко всему я опаздывала на смену в баре «У МакКоя». Рев машин, наводнивших улицы, как это всегда случалось по вечерам пятницы, заполнил уши. Проблема с пешеходными переходами в Нью-Йорке заключалась в том, что водители не собирались уступать и с радостью могли переехать тебя при необходимости.
Или облить из лужи.
– Какого черта произошло, Милли? – донесся из телефона хриплый голос Рози, который тут же сменился кашлем.
Она разговаривала как собака-астматик. И целый день провела в постели.
Я бы позавидовала ей, не знай реального положения дел.
– Таксист облил меня из лужи, – объяснила я.
– Не нервничай, – попыталась меня успокоить она, а затем послышался шорох простыней и ее тихие стоны, пока сестра устраивалась поудобнее на кровати. – Повтори еще раз, что они сказали.
На светофоре загорелся зеленый, и нью-йоркские пешеходы, которые больше напоминали стадо животных, уволокли меня на другую сторону, где пришлось пригибать голову из-за строительных лесов. Ноги ныли от боли из-за высоких каблуков, когда я бежала мимо лотков с едой и мужчин в пальто, молясь, чтобы на кухне не закончилась еда для персонала и я успела что-нибудь перекусить перед работой.
– Они сказали, что хоть им и нравилось, что я проявляю интерес к рекламному миру, мне платили за приготовление кофе и подготовку документов, а не за высказывание предложений во время мозговых штурмов и рассказ о моих идеях во время обеденных перерывов. Еще они добавили, что я слишком квалифицирована, чтобы работать простым помощником, но у них сейчас нет вакансии на должность художника-стажера. А еще они стараются убрать «все лишнее», чтобы оставаться в прибыли. Так что я как раз оказалась для них этим «лишним». – Я не удержалась от горькой усмешки, потому что сейчас на мне вряд ли бы кто-нибудь нашел хоть один лишний килограмм, что произошло впервые в жизни и не по моей воле. – Так что я осталась без работы.
Я выдохнула, отчего вокруг рта образовалось облачко пара. Зимы в Нью-Йорке настолько холодные, что хотелось прийти на работу в одеяле, в которое завернулся накануне вечером. Нам следовало перебраться куда-нибудь южнее. Главное держаться подальше от Калифорнии. Да и арендная плата там в разы ниже.
– Значит, у тебя осталась лишь работа в баре «У МакКоя»? – обеспокоенно спросила Рози и вздохнула, отчего в трубке послышался странный звук.
Я не могла винить ее за возникшие опасения. Сейчас я обеспечивала нас обеих. Да, за работу помощником платили не так уж много, но, черт побери, мы считали каждый цент. К тому же лекарства Рози стоили недешево.
– Не переживай, – несясь по оживленной улице, сказала я. – Это же Нью-Йорк. И здесь очень много работы. Она может свалиться на меня в любой момент. Так что я легко найду что-нибудь другое. – Вот только мне самой в это не верилось. – Слушай, мне пора, если я не хочу потерять еще и вечерние смены в баре. Я опаздываю уже на три минуты. Люблю тебя. Пока.
Я завершила звонок и замерла у следующего светофора. Передо мной стояла плотная толпа людей, ожидавших зеленого сигнала. Я не могла потерять работу в баре «У МакКоя», находящегося в самом центре города. Не могла. Скользнув взглядом по перекрестку, я остановилась на темном переулке, разделяющем два огромных здания. Короткий путь. «Не рискуй», – сказал внутренний голос.
Но я опаздывала.
И меня только что уволили с первой работы. А Рози опять стало плохо.
А еще скоро придет счет за квартиру.
К черту все, я быстро.
Я бросилась бежать, чувствуя, как отдается в позвоночнике каждый удар высоких каблуков о тротуар. Холодный ветер хлестал по щекам, царапая кожу. Я бежала так быстро, что не сразу поняла, почему меня резко дернуло назад. И только упав на задницу, сообразила, что кто-то пытался стянуть у меня сумку на длинном ремешке, которая висела на плече. Копчик пронзило болью, одежда тут же намокла, а кожу обдало холодом.
