– Куда мы едем? – Она прикусила нижнюю губу.
– Кататься на коньках, – невозмутимо ответил я. – А затем я хочу сделать на лбу гигантскую татуировку с надписью «Мудак», которая станет прекрасно символизировать меня.
Она засмеялась. И от ее хриплого смеха мой член тут же принял приветственную стойку.
– Я могу нарисовать для тебя эскиз, – подмигнув, сказала она.
– Уверен, он мне понравится.
Когда такси остановилось у западного входа в Центральный парк, мы вылезли из машины. Я не взял с собой ничего, кроме объяснений. Ничего для пикника. Даже гребаного одеяла, чтобы мы могли на нем посидеть. Но я надеялся, что она не обратит на это внимания. Эмилия одарила меня улыбкой Моны Лизы, которая стала еще шире, когда я схватил ее за руку и повел к розовому облаку возле небольшого моста. Вишневое дерево уже вовсю цвело. Оно казалось невероятно прекрасным, как и сама Эмилия, когда она стояла и молча смотрела на него.
Я все перепроверил вчера, как раз перед тем, как отправиться в галерею. Я нашел это дерево и убедился, что оно действительно было усыпано цветами. Центральный парк занимал огромную площадь, и мне бы не хотелось портить нашу прогулку долгими поисками. Больше никаких провалов с этой женщиной.
Эмилия повернулась ко мне.
– Цветущая вишня?
Я пожал плечами.
– Кажется, теперь я понимаю, почему они тебе так нравятся.
Мы уселись под деревом.
Мысль о том, чтобы рассказать кому-то всю правду, даже ей самой, казалась невыносимой. Юрист во мне всячески сопротивлялся этому. Но его голос затихал, когда рядом оказывалась Эмилия ЛеБлан. И это в значительной степени подтверждало то, что я трахнул ее у двери кабинета.
Она выжидающе посмотрела на меня, а затем выпалила:
– Послушай, ты не обязан мне ничего объяснять. Ты тот, кто ты есть. И я знала, что представляет собой Вишес Спенсер, еще до того, как согласилась работать на тебя. Я знала, что ты станешь приставать ко мне. Знала, что попросишь меня о таких вещах, которые не одобрит моя совесть. И ты был прав: мы знали, на что шли. И какую бы это боль мне ни причиняло, ты имел полное право переспать с Джорджией…
– Ты думаешь, я переспал с Джорджией? – нахмурившись, недоуменно переспросил я. – Я ее и пальцем не тронул. Я пытался. Можешь не сомневаться в этом. Но она – не ты. И я понимаю, что не обязан ничего тебе объяснять. Но где-то в глубине души живет надежда, что, быть может, после этого ты дашь мне еще один шанс.
А вот разум наполняли предчувствия, что она позвонит в полицию и сдаст меня. Но я все же решил рискнуть.
На мгновение между нами воцарилось молчание. И я перевел взгляд на траву, потому что так чувствовал себя намного легче во время разговора.
– Все изменила автомобильная авария, в которой пострадала мама, когда я был еще ребенком. Брак моих родителей никогда не считался крепким, но после того, как мама стала инвалидом, мы перестали даже походить на семью. Мы больше не собирались на совместные обеды. Не ездили вместе в отпуск. Отец вообще перестал проводить с нами время. И с головой ушел в работу. Когда мне исполнилось девять, отец положил глаз на Джозефину, предав тем самым мою мать. Они закрутили роман. Но разве мог он бросить женщину-калеку ради другой? Так что Джо подговорила его помочь супруге, моей маме, уйти из жизни. На роль палача она выбрала своего брата Дэрила Райлера.
Эмилия ахнула и взяла мою руку в свои.
– Я подслушал разговор отца с Джо… – продолжил я. – Она тогда работала его секретаршей, а мне было всего девять лет, так что я не сразу понял, что именно услышал. И не придал ее словам большого значения. А через несколько недель вернулся домой из школы раньше обычного, потому что плохо себя почувствовал. И увидел, как Дэрил спешно покидает мамину спальню. Через несколько часов мне сообщили, что она умерла. А год спустя отец и Джозефина поженились.
Слова оставляли горький привкус на языке. Я все еще не мог смириться с тем, что он ненавидел меня так сильно, что оставил практически ни с чем.
– После случившегося с мамой я уже не чувствовал себя счастливым. А Дэрил… он стал неотъемлемой частью нашего дома. Как старый, потрепанный, уродливый предмет мебели, от которого хочется избавиться. Он много пил, а иногда и употреблял наркотики – пристрастился к порошку – и любил причинять другим боль. А я был мал и так сломлен горем, что ему не составляло труда затащить меня в библиотеку, чтобы выбить из меня все дерьмо или порезать ножом. И мне некому было пожаловаться. Они убили единственного человека, который меня любил.
– Господи, – шмыгнув носом, пробормотала Эмилия и вцепилась в мою руку мертвой хваткой. Ее глаза блестели от слез. – Это ужасно, Вик.
Я и сам ужасен.
– Я подумывал о том, чтобы обратиться в полицию и все рассказать, но к тому моменту уже понимал, что окажусь один против целого мира. Так что это стало моим личным делом. И тогда у меня возник план. Но чем ближе я становился к своей цели, тем толще строил стены вокруг своего сердца. А в какой-то момент и вовсе перестал замечать красоту и нежность вокруг себя.
И тут в моей жизни появилась Эмилия ЛеБлан. Я прекрасно понимал, в чем сейчас признаюсь ей, и пытался убедить себя, что это не станет ужасной ошибкой. Эмилия не была моей девушкой. На самом деле я бы не назвал ее даже своей подругой. Но сейчас я собирался кое в чем признаться ей. Вложить ей в руку свои яйца. Так что оставалось лишь надеяться, что она не сожмет их в своем кулаке.
– Я уже привык к этой игре и прекрасно разобрался в правилах. Когда мы впервые встретились с тобой, Дэрил практически не появлялся в поместье. Он постоянно нюхал порошок, так что отец сказал Джо, чтобы она забрала у него ключи. Так что Дэрил не прикасался ко мне уже несколько лет. К тому же я возмужал. Вымахал под два метра и накачал мышцы. А он оставался слабым наркоманом, у которого постоянно выпадали волосы, но который верил, что все еще может напугать меня. Когда я наткнулся на тебя возле библиотеки, то решил, что ты слишком много слышала. Но самым ужасным было то, что при взгляде на тебя я видел лишь Джо. Ты походила на нее формой губ, цветом волос, разрезом глаз и осанкой. И я возненавидел тебя.
Эмилия смахнула с лица тихо льющиеся слезы и положила голову мне на плечо. Я не стал сопротивляться. А просто глубоко вдохнул свежий воздух и закрыл глаза перед тем, как решиться на еще одно признание.
– После того, как ты уехала из Тодос-Сантоса, все стало только хуже. Мы окончили старшую школу, где меня все считали королем. Я больше не мог принять чей-то «Вызов» и слегка утихомирить свое разочарование в жизни. Так что со временем оно начало бурлить во мне. И особенно по отношению к мачехе и ее брату. Я хотел убить Райлера. Покончить с ним на хрен. Поэтому в один прекрасный день я отправился к нему домой. Мне даже не пришлось выламывать дверь. Я обнаружил его на заднем дворе. Он сидел в расслабленной позе и с закрытыми глазами в джакузи.
