Я узнал звук ее бега, будто это был мой родной язык.
Но я поклялся в ту ночь, что прекращу погоню.
* * *
Луна
Тупая. Тупая. Тупая.
Я шлепнула себя по лбу, когда выбежала из дома Вона, настолько смущенная, что меня чуть не стошнило.
Все должно было пройти не так.
Я должна была набраться смелости, чтобы пойти туда и сказать, что я хочу остаться в Калифорнии. Что я могу быть рядом. Рядом с ним. И Розой. И со всеми, кто мне дорог.
Я все лето ждала, что он поднимет эту тему, но каждый раз, как только мы начинали говорить о моих планах на поступление, Найт зевал и задавал вопрос «А что мы будем есть?». В его словах было какое-то пренебрежение, это сбивало меня с толку. Как будто я спрашивала его о том, должна ли я стать космонавтом или ветеринаром единорогов, – как будто то, что я могу уехать в другое место, было невероятным и даже смешным.
Он даже никогда не говорил о нас. Может, никаких нас уже не существовало. Может, он наконец отказался от идеи нас, и мне некого в этом винить, кроме себя самой. Я покончила с этим. Я оттолкнула его.
Но то, что убивало меня больше всего, было где-то в глубине души, и я знала, что он прав. Я никогда не смогу справиться с проблемами сама. Я напугана, зависима и полностью сбита с толку, если он или родители не рядом. Моя судьба – плыть по течению жизни в одиночку – никаких взаимоотношений с кем-то, кроме его и наших семей, ну и еще пары людей. Я девочка в пузыре. Найт мой друг, но он с таким же успехом может быть моей нянькой. И хотя я зла на него – пусть и на одну ночь – за то, что он принимает меня как что-то само собой разумеющееся, за то, что прав, относительно моей неуверенности, – я не могу сопротивляться его правоте.
Я хочу доказать ему, что он не прав. Поехать в Аппалачский, чтобы что-то доказать.
В любом случае, мы разойдемся в разные стороны, абсолютно разными дорогами.
Он растет, развивается, в самом расцвете сил, пока я топчусь на одном месте.
Кроме того, а в чем смысл оставаться? Мы никогда не будем вместе.
Он всегда был окружен девушками. Девушками, которые красивее меня. Которые разговаривают настоящими словами. У некоторых из них прекрасные голоса. Девушками, которые наносят макияж, надевают модную одежду, выпрямляют волосы. Девушками, которые занимаются сексом с парнями и знают, как пользоваться своими телами как инструментом для соблазнения.
Девушками, как Арабелла.
Эти девушки всегда будут там, крутиться вокруг него, сражаться за его внимание. Я не могу представить себя рядом с ним и не быть съеденной живьем из-за того, что мои конкурентки могут предложить больше. Проблема в том, что то, что я не вместе с ним, не имеет никакого значения. Ревность сцепила свои зеленые когти на моем горле и сжимает сильнее каждый раз, когда я занимаю место в первом ряду и вижу, как он очаровывает других.
Пример тому пощечина, которую я отвесила ему после того, как увидела с Арабеллой. Стыд и смущение отразились огнем на моих щеках. Я бросилась через задний двор Спенсеров, перепрыгивая через людей, которые тискались прямо на газоне. Я повернула голову, чтобы посмотреть, преследует ли меня Найт, как вдруг врезалась в чью-то крепкую грудь. Я сделала шаг назад и подняла голову вверх, и, конечно, это был Вон, который тащил новый бочонок с пивом на плече, его грязная футболка задралась вверх, оголив кубики и чарующие косые мышцы живота, в них виднелись поцелуи красной губной помады.
Ну и повезло же тебе, Луна.
Вон перекинул бочонок на другое плечо и легонько толкнул меня назад к двери. Его рот, который обычно кривится в недовольной усмешке, дернулся, и он улыбнулся.
– Что за спешка, Рексрот? – Он терпеливо ждал моего ответа.
Вон знал язык жестов и мог читать по губам и рукам с легкостью. Все дети друзей моих родителей научились со мной общаться. Зная, что он всегда подчеркивает свое безразличие к чувствам других людей, я была удивлена, что Вон старается. Для него это было действительно сложно. Однажды его мама дала ему книгу по общению на языке жестов. И уже в следующие выходные он начал быстро общаться.
Он глянул мне за плечо. Я инстинктивно проследила за его взглядом. Сквозь стеклянную дверь кухни Найт пялился на нас, в одной руке у него было пиво, а другой он обнимал Арабеллу за плечи. Она целовала его в шею, засовывая руку ему под ремень прямо к его… Я быстро перевела взгляд назад на Вона и закрыла глаза.
– Ах, вот в чем спешка, – закончил Вон своим фирменным ядовитым голосом.
Меня сейчас вырвет. Я бросилась к двери, пытаясь оббежать Вона, но он сжал меня за плечи и цокнул.
– Сейчас, когда рыцаря
[4] здесь нет, чтобы спасти принцессу, давай немного поговорим.
Он вел меня словно загнанное животное, его рука лежала на моей шее – поймал добычу и тащит ее через саванну, – так мы оказались в мощеном дворике. Он толкнул меня на скамейку в темном углу между высокими стенами его особняка и розовыми кустами.
У Спенсеров не было бассейна. Вместо этого они разбили изящные сады, которые затмили бы собой сады Версаля. Но лучшим в поместье Спенсеров был райский уголок с пышной травой и белой беседкой, окруженный вишневыми деревьями, которые садовник обрабатывал до истерики деликатно.
Вон присел передо мной, как отец, а не как друг. Но он никогда не был для меня ни тем, ни другим. Он как двоюродный брат, лучший друг Найта. Его любовь ко мне – или отсутствие ненависти, скорее – брала начало только в солидарности с Найтом. Мы были не так близки, как многие думали. Я знала, где границы его лояльного отношения. Он заботится обо мне, но, если я причиню боль Найту, он оторвет мне конечности и выбросит, словно сбитое на дороге животное.
– Ты все еще не выбрала колледж, – сказал он.
Я смотрела на него в ожидании кульминации. Я чувствовала себя как провинившийся ребенок. Обычно мы тусовались вместе, только когда Найт был рядом, иначе Вон отдалялся. Сейчас же мы были наедине, у него есть все для того, чтобы выпустить наружу демонов, скрывающихся за его аквамариновыми глазами.
– Ты в ожидании особого приглашения от самой королевы Англии? – спросил он в типичной для него аристократично-высокомерной манере.
Наедине, и только самой себе, я могу признаться, что Вон пугает меня. Он, кажется, неспособен на любые обычные чувства. Я никогда не видела его плачущим, хотя знаю его с рождения. Он никогда не влюблялся, и он никогда не разговаривал с или о девушках. Он во многих смыслах похож на жену Лота
[5]. Тяжелая статуя, сделанная из камня и соли, стоящая на скале, безэмоциональная и наблюдающая с ликованием за крушением Содома – или Тодос-Сантоса, – который воспылал из-за грешников.
