Что я несу? Зачем я это говорю? Потому что какая-то часть меня верит в это. Моя мама знала, что умрет молодой. И все равно усыновила меня. И родила Льва. Его имя означает «сердце» на иврите, но ей нужны легкие. Именно они подвели ее. А наши сердца разбиты.
– Вы обрекли меня на это, – обвинил я. – Вы дали мне временную семью.
– Экстренное сообщение, Найт. Жизнь – временная. Твоя мама могла бы быть полностью здоровой, но ее мог бы сбить грузовик десять лет назад. Просто то, что ты принимаешь жизнь как должное, не означает, что так оно и есть.
– О'кей, Опра. Верь в это дерьмо, чтобы успокоить себя. – Засмеялся я, разворачиваясь и направляясь к ближайшей двери, пока мы оба не взорвались.
По тому, как лицо моего отца превратилось из злого в шокированное, я понял, что моих дипломатических навыков не хватило. Медсестры похлопали нас по плечам, провожая вниз по коридору.
– Эмоции взяли верх, джентльмены. Мы понимаем это, но вам надо выйти наружу. Подышать свежим воздухом. Успокоиться. Мы сообщим вам, если что-то изменится.
Что-то изменится? Что они имеют в виду под изменениями? Мои ноги сами понесли меня на балкон первого этажа больницы. Мы с отцом стояли снаружи, игнорируя дождь. Он качал головой и смотрел на черное небо, позволяя дождю омывать его лицо. Он закрыл глаза и провел рукой по волосам, и клок оказался между его пальцами. Господи.
– Ты придурок, что назвал Луну просто девушкой, – пробурчал я, доставая телефон из кармана.
Опять Дикси. Я скинул вызов.
Почему ты не можешь сдохнуть? Почему это должна быть Роза?
– Ты придурок, потому что судишь маму из-за вас с Львом, – ответил отец.
Мне интересно, что за хрень происходит, но не хочу спрашивать, потому что знаю, что он не ответит мне честно.
– Я собираюсь увидеть ее. – Прощупал почву, делая вид, что иду к двери. Он схватил меня за бицепс, отталкивая назад.
– Не смей, – предупредил он.
– Почему?
– Потому.
– Почему? – Я смерил его холодным взглядом.
Я устал быть сильным. Быть безразличным. Быть кем-то, кем я не являюсь.
Он сделал глубокий вдох и закрыл глаза.
– Потому что она в коме.
Знаете, как иногда люди говорят, что весь их мир рухнул? Я никогда не понимал, что они имеют в виду до настоящего момента. Момента, когда все в моей жизни разбилось вдребезги, по одному кирпичику за раз. Я упал назад, моя спина ударилась о стену и скатилась вниз, пока не сел на влажную землю. Папа стоял передо мной с опущенной головой – как спущенный флаг. Я сразу понял, что это все не из-за того, что я пью или принимаю наркотики. Ни мама, ни папа не знали, в какие проблемы я вляпался в этом году.
Это из-за мамы.
– Как? – Как будто со стороны прозвучал мой голос.
– Они ввели ее в искусственную кому, потому что у нее последняя стадия кистозного фиброза.
– Когда?
– Чуть раньше сегодня.
– Почему ты не сказал мне? – Мой голос превратился в крик.
– Зачем? Чтобы ты летел и весь путь думал о ней? Как ее, умирающую, подключили к аппарату искусственной вентиляции?
– Умирающую? – Я понимаю, что звучу как придурок, но ничего не могу поделать.
Чего я ожидал? Что она быстренько выйдет из этого места? Что она на коляске сама поедет к парковочному месту? Слишком поздно для пересадки легких, слишком поздно для экспериментального лечения, слишком поздно для всего.
Папа кивнул. До меня дошло, что я нужен ему, как он нужен мне. Но я не могу. Я не могу думать нормально. Я не могу даже дышать. Я кивнул, встал и вернулся назад в больницу, хлопнув стеклянной дверью. Я слышу шаги отца позади себя.
Игнорируя пять пропущенных звонков от Дикси, я пишу Луне.
Найт: Моя мама в коме.
Ее ответ пришел через минуту.
Луна: Я еду.
* * *
Бутылка виски.
Еще две таблетки успокоительного.
И одну таблетку для концентрации внимания, просто потому что мне надо быть сосредоточенным в классе, (Видите? Какой ответственный.)
Это мое основное меню на понедельник, папа посадил меня в машину к Вону и настоял на том, чтобы я поехал в школу. Я поругался с ним из-за этого. Конечно. Что еще делают дети, когда их мать в коме?
– Именно это. – Отец захлопнул пассажирскую дверь прямо перед моим лицом, игнорируя Вона и Хантера на заднем сиденье. – Это искусственная кома. Ситуация под контролем. Покажись в классе, сделай все возможное, возвращайся сюда, и мы вместе навестим ее.
Я снова открыл рот, чтобы поспорить, но сразу же закрыл, когда Хантер позади меня сказал:
– Мы позаботимся о нем, сэр.
– Хантер… – Папа сжал глаза пальцами. – Без обид, но я не доверяю тебе в этом вопросе. К сожалению, у меня полно забот. Просто езжайте.
Всю дорогу Вон косо смотрел на меня своими ледяными глазами. Я понял, что все ужасно, даже когда он старался вести себя отлично. Чувак не жалел и не ходил вокруг да около. Он шел на таран и никогда не упускал возможности ударить тебя, пока ты летел вниз.
– Не думаю, что напиваться сейчас лучший вариант. – Он жевал жвачку.
– Не думаю, что я спрашивал твое долбаное мнение, – сорвался я, прислонился головой к окну и закрыл глаза.
Хантер глубоко вздохнул позади нас. Кто-то стучал внутри моей головы, прямо по глазам.
Я почти уверен, что это Дикси.
* * *
Хантер держит мою голову над унитазом в школьном туалете. Мое лицо влажное. Волосы спадают вниз по футболке Армани. Я знаю, что это Хантер, потому что я слышу его голос, но не могу заставить себя открыть глаза.
– Отвратно умирать на унитазе. Но этот ублюдок сейчас утонет прямо в толчке.
Следующим сказал Вон.
– Мне надо отдать заявление мистеру Асталису. Тебе придется самому разгребать здесь.
– Ты урод. Что мне делать с ним?
– Просто положи его в мою тачку.
– Ты серьезно собираешься заставить его ждать в таком состоянии? – взвизгнул Хантер.
– Он сам сделал это с собой. – Я слышу равнодушие в голосе Вона. – Просто назовем это тяжелым уроком.
– Можно я просто назову тебя конченым? – хотел сказать я, но не смог. Я не могу даже губами пошевелить.
Я слышу, как Вон бросает ключи Хантеру, а тот ловит их и поднимает меня. Меня притащили, кинули в машину и пристегнули.
К тому моменту я уже понимал, что случится дальше – я опять отключился.
* * *
