Я покачала головой, проводя рукой по его щеке.
Он сделал глубокий вдох и кивнул.
– Сколько времени?
Время вырасти, Найт. Собрать куски разбитой души и склеить их ради семьи. Ради себя. Ради меня.
– Десять вечера. Как ты себя чувствуешь?
– Никогда не чувствовал себя лучше.
Я щелкнула его по носу, садясь обратно.
Он одарил меня темной, ленивой ухмылкой, достал до воротника моей футболки и притянул меня так, что мы оказались лицом к лицу. Наполовину мертвый, госпитализированный или нет, Найт Джеймсон Коул выглядит как влажная мечта любой девушки и страшный кошмар ее папочки.
– У меня стояк.
– Прекрати. – Я отстранилась. – Прекрати делать вид, что все нормально, когда все невероятно плохо.
Не важно, насколько сильно я хотела, но я не могла прикоснуться к нему. Обнять его. Разрыдаться, потому что он живой и удачливый. Очень удачливый.
Мне нужно стоять на своем, и надо было сделать это уже давно, пока он не присоединится к своей матери в могиле. Это будет что-то самое трудное и самоотверженное, что я когда-либо делала, но это важнее, чем утешать себя романтическими мечтами.
Каждый день моей жизни, с тех пор как я положила глаз на разбитого, красивого мальчика, я мечтала, что он станет моим. А теперь, когда он стал им, мне надо отпустить его.
– Я ухожу от тебя.
Он перекатился на подушке, чтобы поймать мой взгляд. Он ответил игнором, выдернул капельницу из вены и бросил ее на пол. Я поморщилась.
Дикси стояла снаружи и звонила семье в Даллас, рассказывая последние новости о сыне.
Найт сорвал больничную рубашку с широкой груди, готовясь встать.
– Что ты делаешь? – прошептала я.
– Преследую тебя, – устало сказал он, свешивая ноги с края кровати и становясь на пол. Он выглядит как смерть – измотанный и бледный, не такой, как обычно. – Это то, чего ты хочешь, Луна? Я всегда готов сражаться за тебя.
– Нет. – Я покачала головой. – Теперь я этого не хочу. Ты не понял, Найт. Это конец.
Теперь он посмотрел на меня другими глазами. Темнее. Воздух стал плотным. Он обвился вокруг моей шеи, не давая дышать.
– На самом деле? – его голос сочится от боли и безысходности.
Именно тогда я и поняла, что приняла правильное решение. Он так близок к тому, чтобы сдаться. Я не позволю ему.
– На самом деле.
– Ты не можешь так поступить, – сухо сказал он, констатируя факт. – Моя мама умирает.
– Я не забрасываю нашу дружбу. Я расстаюсь с тобой. Но я всегда буду здесь, с тобой, каждый день. Я взяла академический отпуск на весь семестр, чтобы быть здесь с тобой.
Я посмотрела в другую сторону, чтобы он не заметил, как это печалит меня. Потому что это так. Бун изменил меня, а я ухожу от своего роста, от своих собственных достижений.
Но не это ли он делал ради меня все эти годы?
Пропускал футбольные тренировки, когда мне надо было, чтобы кто-то держал меня за руку.
Сидел со мной в кафе, забивая на друзей, хотя знал, что натерпится из-за этого от них.
Хранил девственность и неопытность, ожидая, пока я открою глаза, сердце и – наконец-то – раздвину ноги для него.
Он так много дал мне за эти годы. Меньшее, что я могу сделать, так это отплатить ему той же монетой. Но это не стоит того, чтобы наблюдать, как он разрушает себя. Не так.
– Я говорила тебе, что не собираюсь терпеть такого поведения, Найт, и не буду. Я пообещала твоей маме заботиться о тебе. Это мой способ заботы. Это тебе звоночек для пробуждения.
– Ты все, что у меня осталось.
– У тебя есть семья.
Он посмотрел в сторону, тишина сама сказала все за него.
– У тебя есть мы, твои друзья. Вон, Хантер. У тебя есть Дикси, – надавила я.
Он поднял голову, густые брови нависли над глазами.
– Мне не нужна…
– Нет, нужна, – резко перебила его я. – Тебе нужна она. Она спасла тебя. Дважды.
Дикси рассказала мне о том срыве на пляже на днях. Найт покачивается, на него трудно смотреть. Ему нужна жесткая любовь, даже среди этой боли и страданий. Он должен понять, что самоуничтожение не сойдет ему с рук.
– Так ты теперь в команде Дикси? – Он кисло улыбнулся.
– Я в команде Найта, и Дикси в той же команде, так что я хорошо играю. – Я ударила по стене, потеряв терпение.
Если бы в прошлом году мне сказали, что я буду спасать Найта Коула, а не наоборот, я бы рассмеялась им в лицо. Он такой значительный. Неприкасаемый. Мощный. А также он маленький, потерянный и в настоящей опасности.
– Я не хочу брать ее в свою команду, – вскипел он.
– Ты не тренер. Не тебе принимать это решение. – Я покачала головой.
– А кто? Кто тренер?
Я знаю ответ на этот вопрос, но не мне предстоит ответить на него.
Я сделала шаг к нему навстречу и взяла его руки в свои. Они тяжелые и большие. Не могу поверить, что эти руки не смогут коснуться и доставить мне удовольствие в ближайшее время. А может, никогда. Я надеюсь, что этот чертов план сработает, потому что на кону многое.
Два сердца, две жизни и так много упущенных возможностей.
– Я не могу жить без тебя, – сказал он, прижимая мою руку к губам и целуя каждый миллиметр своим горячим ртом.
– Так не живи.
– Я не могу сдержать всю эту боль, Лунный свет. – Он издал отчаянный вздох.
Я решительно посмотрела на него, возможно, более мужественно, чем раньше. Я чувствую, как сила сочится из меня.
– Поэтому позволь мне разделить ее.
Глава 24
Найт
Это была простая белая рубашка.
– Длинная, шелковая сорочка, – как называет ее тетя Эмилия.
Как я знаю, что это означает.
Я уставился на нее, висящую в совершенно пустой секции огромного гардероба, который отец построил матери своими руками, хотя она никогда не была помешана на одежде.
– Принеси белую рубашку. Это ее любимая. Она выбрала ее специально для этого случая, – сказала мне тетя Эм.
Будто этот случай – чья-то свадьба или бар-мицва
[26]. Тот факт, что мама настолько детально проработала собственную смерть, заставляет меня чувствовать тошноту.
Измученный, я потянулся к вешалке. Пальцы дрожат. Отходняк просто ужасный, хотя меня продержали в больнице несколько дней, пичкая разным дерьмом, пытаясь вывести все из моего организма.
