– Мама. Мама. Мама. – Он положил голову мне на грудь, крепко сжимая в объятиях. – Я не готов отпустить тебя.
– Иди и спаси свою принцессу, любимый. – Я поцеловала его в лоб. – Она ждет тебя. Кроме того, именно это и должны делать рыцари.
* * *
Когда мой муж вошел в комнату, я разрыдалась.
Я устала быть сильной. Сильной ради Эмилии. Ради Льва. Найта. Я знаю, что Дин не менее расстроен, чем они, но есть одна отличительная черта: он всегда был моим защитником. Он всегда прикрывал меня. Я всегда с вдохновением наблюдала за тем, как он боролся с врачами, искал специалистов по всему миру и переворачивал каждый камень, проверяя каждый угол, пока мы не исчерпали все возможности в борьбе с моей болезнью.
Сейчас я в его руках. Лежу на его груди. Рыдаю в черную футболку мужа, сжимая воротник, позволяя стонам вырываться из груди. Правда в том, что я напугана и растеряна. В какой-то момент я стараюсь быть спокойной и рассудительной – даже логичной. Я не собиралась что-либо чувствовать. Я собиралась просто прекратить существование. Как любой другой человек на этой планете. Мертвая, живая или приговоренная жить. Проще не бывает. Но в другую секунду я паникую, борюсь за каждый вздох. Комната сжимается вокруг меня. Я заключена внутри собственного тела, из которого хочу выскочить, задышать и убежать. От кистозного фиброза.
– Я боюсь, – прокричала я в грудь Дину. Потому что так и есть. Господи, как я боюсь.
Он погладил меня по волосам и поцеловал в макушку.
– Не бойся, моя любовь. Я обещаю, что присмотрю за тобой, даже если ты будешь там, а я здесь. Я обещаю, что это не конец. Я обещаю найти тебя в раю. А если мне суждено будет пойти другим путем, то, я уверяю тебя, я подкуплю кого-нибудь, чтобы мы стали соседями в аду.
Я с облегчением засмеялась, качая головой.
Он отстранился, показывая смелую, прекрасную улыбку – с ровными, белыми зубами. И опять крепко обнял меня.
– Ты не избавишься от меня, миссис Леблан-Коул, я обещаю, что воспитаю из наших детей достойных мужчин, с большими семьями. Они будут счастливы и здоровы. Даже если это будет последнее, что я сделаю, я даю тебе слово. Я обещаю приходить к тебе каждый месяц, двенадцать раз в году, показывать тебе фотографии, писать письма и держать тебя в курсе.
– Одного раза в год достаточно, – улыбнулась я. – Но если ты дашь слабину, то я буду преследовать тебя, где бы ты ни был.
– Один раз в месяц, – сказал он, качая головой. – Нам нужно свидание раз в месяц, чтобы поддерживать пламя и все такое. – Он подмигнул.
Это напомнило мне кое о чем, что я должна сказать ему, хотя знаю, что он не захочет слышать, особенно сейчас.
Я положила руку ему на грудь.
– Любовь моя?
– Да, малышка Леблан.
– Можешь пообещать мне кое-что?
– Все, что угодно.
– Я знаю, что я любовь всей твоей жизни. И я чувствую себя очень уверенной на этой позиции. Никто не сможет сместить меня с нее. Я подарила тебе двух прекрасных сыновей. Я показала тебе, что жизнь стоит того, чтобы жить. Я помогла тебе преодолеть твои зависимости. Никто и никогда не сможет заменить меня…
– Так, не проси этого, – перебил меня мой муж, холодное раздражение появилось в его голосе.
Я почувствовала, как грудь становится тверже под моими пальцами.
– И еще… – я повысила голос. – Я запрещаю тебе проводить остаток жизни в жалости и одиночестве. Я отказываюсь брать на себя за это ответственность. Ты молодой, красивый и привлекательный. Тебе нужен кто-то, кто будет помогать с мальчиками. Ты найдешь кого-то. Пообещай мне.
– Нет.
– Дин.
– Прости. Я не могу пообещать тебе, что пущу кого-то в свою жизнь. У меня в сердце нет больше места. Там только ты и дети. И то, что ты собираешься покинуть меня, не означает, что ты покинешь и сердце. – Он ударил кулаком себе в грудь. – Ты думаешь, я не знал, что это случится? – Он указал между нами, голос его стал твердым. – Я знал. Я знал, что это случится. И все равно боролся за возможность быть с тобой. Я смирился с этим, малышка Леблан.
– У меня есть план, – прошептала я, но он поцеловал меня на середине предложения, убирая прядь волос с глаз. Наши лица так близко, очень легко запомнить каждую черту его красивого лица. На какой-то момент мы просто дышали друг другом, так же мы делали, когда только встретились.
– Окажешь мне честь?
– Все, что угодно, – снова сказал он, хотя знаю, что в этом нет необходимости.
– Позволишь мне умереть в твоих руках, только я и ты?
Он лег ко мне в кровать и устроился рядом со мной, прижимая и обнимая меня. Мы смотрели на дверь. Дышали. Ждали. Размышляли.
Он поцеловал меня в ухо, проводя нить из поцелуев вниз к шее.
– Или вместе, или никак, – прошептал он.
– Вместе. – Я закрыла глаза с улыбкой. – Всегда вместе.
Глава 25
Дин
– Поговорим о неловкости. – Я расстегнул свой пиджак от Армани и откинул его назад, чтобы занять место на скамье с видом на открытый гроб моей жены.
Сперва я все ждал, когда она отругает меня за то, что я ругаюсь, а потом реальность обрушилась на меня.
Найт отодвинулся от Льва, освобождая для меня место между ними. Он смотрел в одну точку, не клюнув на приманку.
– Мы одинаково одеты, – объяснил я, сопротивляясь желанию вбить последний гвоздь в мой гроб равнодушия, и сжал его плечо.
А одеты мы были в черные прямые брюки, черные лоферы и черную рубашку, дополненную пиджаком, который так нравился Розе. Обычный наряд для похорон, особенно собственной жены, но мне надо разбить лед в отношениях с сыном.
Я отбрасываю негативные мысли о том, как он все это перенес. Я был слишком поглощен комой Розы, пытаясь выкарабкаться по остаткам здравомыслия. И, когда я, наконец, поговорил с ним, это заставило его пойти к психологу по поводу его зависимости. Ему нужен кто-то больший, чем начальник. Ему нужен отец.
Найт смотрел вперед на тщательно продуманный гроб из нержавеющей стали, выражение его лица такое же плоское и мертвое, как и у Вона. Это не мой сын. Мой сын выразительный, живой ублюдок с чувством юмора и шармом. Он был совсем не похож на своего угрюмого лучшего друга.
– Опустошен, – наконец, сказал он, когда понял, что я не собираюсь сводить с него взгляд, пока он не ответит.
– Как и должно быть, – пробурчал я.
– Да, черт побери.
– За языком следи, – ответил я.
– Пожалуйста, Дин. Ты бранишься чаще всех остальных.
Дин.
Он назвал меня Дином.
– Не могу поверить, что вы сейчас разговариваете о костюмах, – выпалил Лев, сжимая руки, словно пытаясь избавиться от собственной плоти.
