А потом они, переночевав на берегу в гостинице, позавтракали, и быстроходный катер доставил их на сторожевой корабль, который должен был отправиться к месту открытия портала, чтобы из XXI века снова попасть в XIX век. Там они дождались появления уже знакомого им изумрудного шара, превратившегося в арку, и через нее отправились в свое время…
И вот на горизонте замаячила огромная, с белой ледяной шапкой гора. Это был пик Святого Ильи. Значит, до столицы Русской Аляски – Ново-Архангельска – оставалось, что называется, рукой подать. Мерно гудел двигатель сторожевого корабля, острый форштевень рассекал серые волны. Скоро в сильный бинокль стали видны причалы и стоящие у пристани корабли, в основном под флагом Российско-Американской компании.
– Все в порядке, – сказал подошедший к нему и адмиралу Литке полковник Щукин. – Мы по радиостанции сообщили капитану 1-го ранга Этолину о нашем прибытии. Он должен встретить нас на пирсе.
Встреча высоких гостей прошла скромно, хотя и сердечно. Главный правитель РАК Адольф Карлович Этолин почтительно приветствовал великого князя Константина Николаевича и адмирала Литке. Ну а граф Бенкендорф крепко обнял своего горячо любимого племянника.
После знакомства с полковником Щукиным и его очаровательной дочерью – при виде женщины в мужской военной форме у бедняги Этолина глаза стали размером с медный пятак – все направились к резиденции правителя, над которой развевался трехцветный флаг. Там прибывших уже ждал вкусный обед, приготовленный под присмотром супруги Адольфа Карловича.
За обедом по знаку, поданному воспитателем, Константин встал и торжественно, ломким юношеским голосом зачитал рескрипт императора Николая о том, что отныне территория Российско-Американской компании считается частью Российской империи, и в самое ближайшее время, после окончательного определения ее границ, она будет преобразована в Аляскинское наместничество.
Погрустневшему Адольфу Карловичу Константин сообщил, что император желает поздравить бывшего правителя РАК, а ныне наместника государя, чином контр-адмирала. И генерал-адмирал флота Российского лично вручил расстроганному Этолину золотые эполеты с черными орлами. Причем поверх орлов были вышиты золотой канителью царские вензеля. А это означало, что новоиспеченный контр-адмирал причислен к свите императора. Адольф Карлович теперь имел право свободного прохода в царский дворец и мог подавать рапорты на имя императора.
Адмирал Литке, как старый сослуживец Этолина, предложил выпить за здоровье нового контр-адмирала. Что все присутствующие, за исключением дам и генерал-адмирала, с удовольствием сделали.
На следующий день Константин в сопровождении блиставшего новыми эполетами Этолина, адмирала Литке, графа Бенкендорфа с племянником и полковника Щукина с дочерью начал знакомиться с Ново-Архангельском и прилегавшей к нему местностью. Великий князь раньше уже бывал в диких местах – к примеру, на Севере, в районе Колы. Там жили лопари, кочевавшие по тундре со стадами оленей. Но местные индейцы… Алеуты и камчадалы – еще куда ни шло. А вот колоши…
Увидев первого же встречного обитателя здешних мест, Константин вздрогнул. Нет, его удивили не полосы черного, белого и красного цвета, пересекающие лица индейцев во всех направлениях. И не нечесаные космы черных волос, торчащие во все стороны. Великого князя изумил и ужаснул обычай индейцев украшать свои губы деревянными колобашками.
Став взрослыми, колоши, как мужчины, так и женщины, делают себе надрез на нижней губе. Они втыкают в разрез кость. Диаметр кости все время увеличивается, пока не достигнет требуемого размера. В образовавшееся отверстие вставляют колюжку – кусок дерева с утолщениями в обоих концах, овальный в сечении. У самых знатных дам колюжка достигает четырех дюймов в длину и три в ширину. Часто наружный край нижней губы настолько выпячивается вперед, что видны нижние зубы. Наружный край губы, окаймляющий колюжку, становился темно-синим и тонким, как веревка. При быстрой ходьбе губа раскачивалась вверх и вниз, касаясь, то носа, то подбородка.
Контр-адмирал Этолин пояснил, что у колошей, живущих в глубине полуострова, колюжки были еще больше, а женщины, которые могут прикрыть своей нижней губой все лицо, считаются у колошей неотразимыми красавицами.
– После колюжек, ваше императорское высочество, – рассказывал Адольф Карлович, – проткнутые ноздри и уши – это просто баловство. Колоши – народ воинственный, они храбро сражаются и между собой, и со своими соседями. Они не боятся ни жары, ни холода. Зимой они часто ходят обнаженными по пояс, купаются в проруби, словно наши мужики на водосвятие.
– Но, как я слышал, – заметил Щукин, – колоши вроде бы оставили в покое Российско-Американскую компанию и перестали нападать на наши фактории.
– Да, это так, – кивнул Этолин. – Колоши после того, как ваша ужасная машина смерти обрушила на них огонь с неба, больше не беспокоят нас. А вот англичанам из Гудзонс Бэй достается от них.
– Ну а мы тут при чем? – пожал плечами Щукин. – Сами вооружали колошей против нас. А теперь получают сполна из своего же оружия. Кстати, Адольф Карлович, какие у вас взаимоотношения с коллегами из Гудзонс Бэй?
– Ну, как вам сказать, Олег Михайлович… Конечно, нельзя их назвать прекрасными, но и отвратительными я бы их тоже не назвал. Торгуем с Компанией Гудзонова залива, им выгодно покупать у нас то, чего у них нет.
– А что, если мы предложим служащим этой компании перейти под наше крыло? – спросил Щукин.
– Вопрос сложный, Олег Михайлович, – покачал головой Этолин. – Надо его как следует обдумать.
– Подумайте, Адольф Карлович, может быть, вы сможете найти способ, с помощью которого мы сможем без пальбы и насилия стать полными хозяевами Американского Севера…
* * *
Войсковой старшина и наказной атаман Славянского казачьего войска Яков Бакланов оказался не только лихим рубакой и метким стрелком, но и умелым политиком. Он сумел подружиться с вождями индейских племен, причем не только помо, но и тех, чьи территории располагались довольно далеко от крепости Росс. Бакланов с сопровождавшим его казачьим разъездом не спеша объезжал границы будущих владений Русской Калифорнии и наносил визиты в индейские селения, где производил огромное впечатление на их обитателей.
«Вождь русских казаков» вел себя просто, но в то же время не допускал панибратства. Слух об огромной физической силе Бакланова и его умении обращаться с шашкой и винтовкой уже разошелся по всей Калифорнии. А после того, как он ударом кулака отправил в глубокий нокаут одного местного молодца, решившего помериться силой с атаманом, желающих показать свою «крутизну» больше не находилось.
Как ни странно, Яков Бакланов быстро сошелся с «особистом» – майором Скуратовым. Атаман Славянского казачьего войска не испытывал никаких предубеждений ни к должности майора, ни к методам его работы.
– Дурни вы все, – говорил Бакланов тем, кто косо поглядывал на Скуратова и вслед ему презрительно цедил: «жандарм». – Человек занимается нужным делом. Вот скажи мне – сможешь ли ты определить, с какой стороны нам ждать прихода незваных гостей? Не сможешь? Так какого рожна тогда ты говоришь напраслину про него? Нет, без такого, как Геннадий Леонидович, нам было бы очень плохо. Ведь мы, если говорить по правде, находимся на чужой земле. Нет, я знаю, что в крепости Росс русские обосновались уже давно. А вот вокруг крепости… Тут все чужое – и люди, и языки, и порядки. И потому мы должны знать все о том, что против нас замышляют наши недруги. Майор Скуратов знает – если не все, то многое. И потому мы должны ценить его и уважать.
