Арно – 19-летний молодой человек. Он думает, что у него нос ненормальной формы и угревая сыпь, тогда как на самом деле ничего такого нет. Различные «терапии от угревой сыпи», по его словам, совершенно не помогли, но они и не могут помочь, потому что у него ее нет, с чем он не хочет согласиться. Что касается носа, он уже сходил на прием к различным хирургам, которые отказались его оперировать, сказав, что нос у него нормальный, или предложили другие варианты, ни один из которых так и не устроил Арно. Он был и у уролога, потому что теперь считает, что его пенис оброс волосами у основания, и хочет, чтобы его прооперировали. Уролог диагностировал дисморфофобию и сообщил об этом Арно. Тот растерялся, но согласился встретиться с психиатром. Психиатр назначил курс венлафаксина. Уже через несколько месяцев Арно покинули навязчивые мысли, но само лечение продолжалось в течение года и трех месяцев, после чего наступило полное выздоровление без рецидивов.
Мари – 45-летняя женщина, страдающая от сильного зуда, который усиливается в течение дня и становится невыносимым ночью. У нее сильное истощение нервной системы, усугубляющееся тем, что ей приходится одновременно управлять тремя предприятиями. Она встревожена и все время боится, что не справится со всем этим. Зуд неизменно усиливается вместе со стрессом. В результате тщательного обследования были исключены все заболевания, которые могли бы вызвать зуд, а изучение кожи не выявило никаких аномалий, кроме повреждений от расчесов. У Мари психогенный зуд. Лечение гидроксизином позволило добиться существенного улучшения, что было заметно уже через два дня после начала приема препарата. С течением времени Мари стала чувствовать себя все более расслабленной, в то время как нагрузка на работе не уменьшается, а зуд в конечном счете окончательно исчез. В связи с отпуском она прекратила лечение, а зуд так и не вернулся.
Брижитт – 63-летняя женщина, жалующаяся на неприятные ощущения сильного жжения на языке. Исследование ротовой полости не выявило никакой патологии. Жжение не прекращается, усиливаясь вечером и ослабевая во время еды. По-видимому, речь идет о глоссодинии. Лечение пароксетином уже с первого месяца применения привело к улучшению, и симптомы постепенно исчезли. Через полгода Брижитт перестала жаловаться на жжение, но решила продолжать лечение еще полгода. Необходимость в дальнейшем лечении отпала сама по себе, и рецидивов никогда не было.
Когда пациенты – дети
Детская психика отличается от психики взрослого человека, развиваясь по мере взросления. Психические расстройства у детей имеют свои особенности по сравнению с таковыми у взрослых или другую форму проявления. Именно поэтому необходимо обращаться к детским психиатрам, специализация которых состоит в оказании помощи при психических расстройствах у детей и подростков младше 15 лет. Будет отличаться и подход к лечению, например, редко используются лекарственные препараты, хотя иногда могут быть очень полезными – при депрессии или гиперактивности.
В плане взаимодействия между кожей и психикой вмешательство детских психиатров может занять очень много времени, как и оказание помощи детям-аутистам (аутизм может спровоцировать проблемы с кожей). То же самое можно сказать и про больных патомимией. Но вмешательство может быть очень непродолжительным, поскольку психика у детей гораздо более гибкая, чем у взрослых, с высокой нейронной пластичностью и удивительной нейрофизиологией.
Шарлотте 10 лет. У нее нарывы в самых неожиданных местах (на локтях и коленях) и язвочки правильной формы почти по всему телу. При каких обстоятельствах появились эти повреждения на коже, неясно. Мне показалось, что Шарлотта очень близка с родителями или, скорее, зависима от них. Практически нет сомнений в том, что она страдает патомимией, крайне плохо поддающейся лечению. Ее регулярно водят к дерматологу, тот выписывает многочисленные препараты, стараясь не показывать недоверие по отношению к девочке, которая приходит на прием из-за родителей, и сама наносит себе повреждения. Очень быстро, на первой же консультации с детским психиатром, становится известно, что, как правило, повреждения появляются, когда кто-то из родителей уезжает в командировку. Проводится комплексная и регулярная работа по проблемам одиночества и привязанности Шарлотты к родителям. Терапия продолжалась долго (полтора года) и завершилась тем, что старые повреждения исчезли, новые стали появляться гораздо реже, а потом наступило полное выздоровление. Следует отдать родителям должное: они хорошо поняли, что ситуация была серьезной, и активно участвовали в общей психотерапевтической работе, хотя иногда для этого приходилось менять представления о себе.
Максиму четыре года, у него атопический дерматит. С самого рождения его мать только и делает, что восхищается своим ребенком, которого считает самым красивым и умным среди всех детей. Она позволяет ему делать все что захочется и сердится, если кто-то, как ей кажется, не одобряет ее поведение с малышом. Что касается отца, он остается на вторых ролях в этих отношениях матери с ребенком, но полностью их поддерживает. У него достаточно консервативные взгляды на воспитание, и он считает, что нужно делать все для развития ребенка, чтобы он ни в чем не знал отказа. Если у Максима обостряется атопический дерматит, один из родителей сразу же бросает работу, чтобы ухаживать за ним. При поступлении в детский сад воспитатель сразу же замечает, что Максим плохо реагирует на других детей, начинает грустить, когда не находится в центре внимания и никак не реагирует на слова педагога. Тогда воспитатель советует родителям поговорить с детским психиатром, но они с негодованием отказываются и заявляют, что она ничего не знает о детях!
На приеме у дерматолога родители Максима спрашивают, какие новые терапевтические методы можно было бы предложить для лечения экземы, поскольку им становится все сложнее отпрашиваться с работы. Тогда дерматолог объясняет, что Максим может пользоваться болезнью, чтобы родители чаще оставались с ним дома. После очередной довольно бурной реакции родители признаются, что друзья и родственники (впрочем, в последнее время они стали избегать общения с ними) часто говорят, что их ребенок – тиран и им необходимо посоветоваться со специалистами. Они все же соглашаются встретиться с детским психологом. Трех консультаций было достаточно, чтобы осознать все воспитательные ошибки и изменить свое поведение по отношению к ребенку. К их большому удивлению, он тоже становится гораздо спокойнее и ласковее к ним. Обострения атопического дерматита происходят все реже и слабее, как и капризы, в то время как в детском саду Максим начинает нравиться другим детям и воспитательнице.
Несколько десятилетий назад детские психиатры вмешивались в детские или подростковые неврозы (истерия или конверсионное расстройство, навязчивый синдром или обсессивно-компульсивные расстройства, синдром тревоги, фобии), связанные со слишком строгим воспитанием. Сейчас вмешательство детских психиатров больше направлено на расстройства поведения, доходящие до пограничных состояний, или на депрессии, связанные с поиском границ. И здесь мы возвращаемся к вопросам, имеющим отношение к концепту «Я-кожа», в рамках которой кожа считается телесной оболочкой, устанавливающей границы между внешним и внутренним миром.
