— Кэти ухаживает за ними, как за цветами, — говорила Элизабет.
Легко проводить время с людьми, если они находятся рядом. А вот сознательно посвящать время (ограниченное!) людям, которые находятся далеко, — это уже не так просто.
— Это как работать над книгой — совсем не то, что отвечать на электронную почту, — объясняет Элизабет. — Вы должны планировать общение и доставлять себе неудобства, чтобы запланировать его.
Люди, которые вас окружают, могут расценить такое мышление как специфическое. Вы рискуете показаться недружелюбным. Я знаю это, потому что сама боролась с теми, кто изначально казался мне недружелюбным, когда я переехала из Нью-Йорка. В Нью-Йорке жизнь быстротечна, а в Пенсильвании, где я теперь живу, все по-другому.
Люди в Пенсильвании прочно связаны со своими друзьями и семьей, частью которых нелегко стать, если ты «чужак». Как шутил про них один из моих знакомых-родителей, который тоже был новичком в этом районе:
«Мы подружились в пятом классе. Нам больше не нужны друзья!»
На первый взгляд кажется какой-то странной изоляцией от посторонних, но для некоторых в этом заключается рецепт человеческого счастья — в зрелом возрасте быть окруженным друзьями детства. Такие друзья знают вас лучше, чем тот, с кем вы решили связать жизнь. Они знают все про ваших детей и про то, чем вы зарабатываете на жизнь. Появление новых людей в вашей жизни может расстроить друзей детства, и далеко не все готовы принять такой риск.
К счастью, в любом сообществе всегда есть те, кто готов принять новеньких. Обычно существуют и другие новенькие, и вы можете поддерживать друг друга. И, конечно же, вы можете инвестировать в старые отношения, приходя к друзьям в гости, специально выделяя время для общения и делая все возможное, чтобы эти отношения работали. Почему-то мы можем понять, что романтические отношения требуют обсуждения проблем, но с трудом понимаем то же самое про дружбу.
— Я раньше никогда не говорила о дружбе с друзьями, — вспоминает Элизабет о жизни до знакомства с Кэти. — Но с Кэти говорю. Она может отвести меня в сторону и сказать: «Мне не понравилось то, что ты сделала. Мы можем поговорить об этом?» Кэти всегда сразу переходит к делу, так что после разговора мы можем вернуться к легкости и непринужденности в общении.
А если ничто не вернется к легкости и непринужденности? Отношения, даже самые близкие, могут закончиться. С определенной точки зрения все они закончатся. Но наряду с этой угнетающей мыслью есть и позитивная: все, что мы любим, становится частью нас самих. Какое бы счастье мы ни испытывали, оно живет в нашей памяти, а воспоминания можно отполировать, как драгоценные камни, вместо того чтобы запирать их в темноте. Счастье, которое мы храним в голове и сердце, не зависит от настоящего. Мне нравится фраза из книги Уэнделла Берри «Джейбер Кроу»:
— Это нормально — любить мир, зная, что он преходящ и невозвратим. А это можно узнать, только пройдя через потери. Любой ценой продолжать любить — это осознанное решение.
Пытаться отгородиться от боли бессмысленно, так как боль неизбежна. Это великая мудрость — принимать боль и любить, несмотря ни на что. При этом, продолжая любить вопреки, вы можете дать людям знать об этом; вы еще раз убедитесь в том, что люди — это хорошее вложение времени.
Лично мне кажется наиболее правильным думать и говорить о конкретных вещах, которые люди привнесли в мою жизнь. Я часто пишу благодарственные письма. Учителям моих детей — за то, что мои дети узнают что-то новое. Подписчикам — за то, что пишут мне такие вещи, которые заставляют задумываться. Другу, который пригласил меня в бар, когда мне хотелось сбежать из офиса.
Что сделали для меня люди в моей жизни, включая четырех маленьких детей? Именно благодаря людям у меня есть глубокое ощущение ценности времени. И воспоминания, которые смешнее и ярче, чем могли бы быть.
Мир чужими глазами
Я всегда стараюсь использовать возможности для создания воспоминаний. И когда я вспоминаю, что общение — это отличное использование времени, то придумываю, как могу создать воспоминания с близкими мне людьми. Я представляю, какие записи хотела бы обнаружить в своем старом дневнике времени когда-нибудь в далеком будущем.
Именно это стремление к созданию воспоминаний заставило меня спросить Джаспера, что он хочет получить в качестве подарка на Рождество. Тогда ему было девять лет. Он отчаянно просил кошку или собаку. Но не получил ни то, ни другое, — я сомневалась, что смогу заботиться еще об одном живом существе. Мы обсудили варианты, и Джаспер согласился поехать со мной в Нью-Йорк на два дня в феврале. Я вручила ему путеводитель — чтобы он выбрал, чем хочет заняться на февральских каникулах. Выбор пал на самые типичные туристические развлечения. «Ну, ладно», — подумала я. Сын не настаивал на джаз-клубе или каком-нибудь чересчур модном веганском кафе, в котором невозможно забронировать столик. Поэтому, проглотив собственные желания, я купила билеты на Эмпайр-стейт-билдинг, на паром до статуи Свободы и на «Короля Льва» на Бродвее. Мы также решили сходить в зоопарк в Центральном парке.
Путешествовать с девятилетним легче, чем с двухлетним, но все же это ребенок. Нью-Йорк полон потрясающих ресторанов, но мы не могли поесть ни в одном из них. Даже найти подходящую пиццерию оказалось проблематично, так как в некоторых местах делают только изысканные пиццы с моцареллой и гигантскими листьями базилика, а мой сын предпочитает самую простую пиццу с сыром. Я отпраздновала маленькую победу, когда нашла ресторанчик, где подавали макароны с сыром, и паб, в котором было детское меню — себе я заказала крафтовое пиво, а Джасперу принесли горячий шоколад и куриные крылышки.
И все же это был замечательный день. Мы смотрели на закат со 102-го этажа Эмпайр-стейт-билдинг. Над Гудзоном и Ист-Ривер розовело небо. На следующий день мы увидели город с парома, а Центральный парк даже в зимний день был волшебно красивым. В зоопарке снежный барс прокрался в нескольких метрах от нас. Красная панда, которая обычно спит, бегала вокруг деревьев. Мой сын спросил, не хочу ли я прокатиться в экипаже, и я, всегда мечтавшая об этом, согласилась. Сев в повозку, мы уютно устроились под пледом. Лошадь кружила по Центральному парку, как во времена Фредерика Ло Олмстеда
[69]. Кучер сказал, что лошади нужно размять ноги, и мы полетели под голыми заснеженными деревьями и небоскребами. Я не переставала улыбаться, как и Джаспер. Он знал: это не последнее веселье на сегодня — ведь у нас еще были билеты на мюзикл.
Вернувшись в гостиничный номер, мы укутались в теплые одеяла и поговорили о прошедшем дне. Я знала, что через несколько лет мы уже не будем так сидеть на кровати и разговаривать. Джаспер уже почти такой же высокий, как я. Но сейчас он просто маленький непоседа. Он все еще с детским восторгом хочет кататься на лодке, метро, такси и даже лифте. Прожив на Манхэттене много лет, я перенасытилась Нью-Йорком, но помню, как переехала туда в 23 года — тогда я восхищалась всем вокруг. Меня поражали такие мелочи, как синие цветы у гастронома на углу — их можно было купить в любое время. Я уже видела похожие белые цветы. Но синие!
