Среди римских правителей державной мудростью и житейским благоразумием отличался великий император Марк Аврелий (161–180). Ему последнее слово в этой главе:
Живи как подобает. Если боги есть и они справедливы, они не посмотрят, был ли ты им предан, а встретят тебя по тем добродетелям, которыми ты руководствовался. Если боги есть, но несправедливы, то и почитать их не стоит. Если же богов нет, ты уйдешь в небытие, однако жизнь свою проживешь достойно и оставишь по себе хорошую память в сердцах близких
[245].
Глава 8. Практическая сторона
Порядочность — самая практичная политика.
Теодор Рузвельт
До сих пор мы обсуждали совесть главным образом в ключе социальных взаимоотношений, когда забота и беспокойство направлены на окружающих. Делать акцент на эти взаимоотношения вполне резонно, поскольку именно в них совесть нередко побуждает нас поступиться собственными интересами ради других. Если оглянуться в прошлое, мы увидим, что философов и богословов роль совести тоже интересовала в основном применительно к взаимодействию человека с другими — иногда с теми, кого он почитает в качестве богов
[246]. Однако нередко нам случается задуматься и о другой ипостаси совести — напоминании о нашем долге перед самими собой. Голос совести звучит и тогда, когда последствия наших действий важны прежде всего для нас самих.
Умеренность в еде и питье или воспитание в себе таких качеств, как терпение и благоразумие, — вот к чему, среди прочего, призывает нас совесть. Если мы, решив заняться спортом, начнем филонить и пропускать тренировки, совесть не замедлит нас упрекнуть. На самом деле даже просто взятое на себя обязательство — вроде умеренности в еде — может косвенно затрагивать и окружающих. Так, от злоупотребления спиртным зачастую страдает не только сам пьяница, но и его родные и близкие. Тем не менее здесь мы сосредоточимся прежде всего на собственном благополучии и самореализации.
Сократ, который, как известно, обращался к социальным вопросам, не уставал раз за разом повторять простой на первый взгляд совет: «Познай самого себя». Нет, он не призывал к эгоцентризму и себялюбию. Он, скорее, предостерегал от самообмана, к которому мы склонны даже перед лицом неоспоримых фактов. Сократ знал: когда мы недостаточно честны перед собой или охотно принимаем желаемое за действительное, нами легко манипулировать. Неготовность признать собственные ошибки может привести к катастрофе. Философ, живший во времена опустошительных кровопролитных войн и политических потрясений, остро осознавал, какое разложение ждет общество, когда граждане позволяют властям себя дурачить.
Особенное раздражение у Сократа вызывала самонадеянность. Он отмечал, что именно в нравственных вопросах как ни в каких других люди норовят выставить себя большими знатоками, делая вид, будто досконально разбираются в том, в чем на самом деле ничего не смыслят. Граждане, мнящие себя мудрецами, были для Сократа излюбленной мишенью. Последовательно задавая свои вопросы, Сократ сбивал спесь с напыщенных собеседников. Каждый из нас, полагал он, должен хорошо представлять себе глубину своего невежества и понимать, насколько ослепляет человека чрезмерная самоуверенность
[247]. Мы ничему не сможем научиться, пребывая в заблуждении, будто знаем всё или почти всё. Мы должны трезво оценивать свои сильные и слабые стороны, чтобы избегать ловушек и пользоваться возникающими возможностями
[248].
В отсутствии сомнений Сократ усматривал опасное притворство, особенно в политике. При виде напускной самоуверенности лучше всего отнестись к ней скептически, полагал он. Если не смотреть в оба, нас слишком легко обмануть самонадеянностью, подкрепленной вдохновляющей риторикой, но никак не подлинным знанием. Легковерие таит в себе угрозу не только для политики (в первую очередь Сократ беспокоился о будущем афинской демократии), но и для религии, философии и правосудия. В этом отношении философ был непримирим.
Познай самого себя. Судя по всему, в этой простой мысли для Сократа воплотился наш самый главный долг перед собой. Следовать его совету непросто, когда нас ослепляют утешительные мифы и иллюзии. Правда порой жестока. Но, как бы мы ни скрывали ее, факты остаются фактами.
Так, стоп, погодите-ка. Сократовские наставления выполнимы только при наличии у нас подлинной свободы воли. Если мы не способны подавлять нежелательные порывы, снять розовые очки и принять суровую действительность, предостережения Сократа — пустой звук
[249].
В самом деле, некоторые ученые и философы пришли к выводу, что сознательный выбор — или свобода воли — миф, и миф, который необходимо развенчать
[250]. Их доводы выглядят примерно так:
Свобода воли требует каузального вакуума. Иными словами, по-настоящему свободный выбор не должен быть ничем обусловлен. Мозг — это каузальный механизм, конструируемый генами, и все наши действия — результат производимых им операций. Любой наш выбор, любое наше решение обусловлено процессами в мозге. Поэтому никакой свободы воли не существует.
Согласно этой логике:
Поскольку свободы воли ни у кого нет, никто ни за то не в ответе. Следовательно, систему уголовного права можно упразднять.
