— Ох, ничего себе. — Гурвин машинально коснулся обручального кольца.
— Не боись, — жест не ускользнул от внимательного взгляда приятеля, — он только теток режет, тебе точно ничего не угрожает, — если только, — Марков хихикнул, — ты пол сменить не надумаешь.
— Ты ведь дошутишься у меня, — нахмурился Григорий Александрович, — ты сам-то чего так этим делом интересуешься? Ну, приехал и приехал. Не за тобой же пока.
— Вот ты скажешь тоже. — Николай, повернув голову, трижды сплюнул. — Я вот думаю, такого второго сумасшедшего, как наш Ваня, быть не может.
— Такого второго, как Иван, точно нет, — согласился Гурвин, — только сумасшедшим такие гонорары, как ему, никто не платит.
— Ну, гонорары дело другое, — покачал головой Марков, — сумасшедший не значит дурак. Он всегда был хваткий. Но я к чему веду, — Николай вновь понизил голос, — а не сам ли наш гений этих теток на тот свет и отправил? А, как тебе мысль?
Гурвин некоторое время молча смотрел на покрасневшего от возбуждения собеседника.
— А ты все не можешь простить ему Ирину? — Гурвин прищурился, видя, как приятель переменился в лице. — Я думал, твоя злоба поутихла малость, ан нет. Сколько уже лет прошло, Коля? Почти вся жизнь. Не пора ли успокоиться?
— Никогда, — Марков еще больше покраснел, воздух с шумом вырывался у него изо рта, — никогда я ему этого прощать не собираюсь. И забывать тоже. Сколько лет, говоришь, прошло? Много, Григорий, очень много. Только знаешь. Я ночью сплю, а она мне снится. В платье. У нее было синее длинное платье на выпускном. И мы с ней танцевали весь вечер. Только мы. И никто к ней больше сунуться не смел, потому что знал, что с ней я.
— Коля, — Гурвин примирительно хлопнул приятеля по плечу, — мы уже столько раз говорили на эту тему, восемь лет — это долго. Очень долго. Даже если бы не Иван, Ириша все равно не дождалась бы тебя.
— Если бы, — огрызнулся Марков, — если бы этот писака не полез к ней, все могло бы быть иначе.
— Иначе — это как? — иронично улыбнулся Гурвин, ты бы мотал срок, а она сидела у окна, подперев голову ладошкой, и ждала бы, пока ты не появишься на горизонте? Отличный вариант для молодой девушки. Превосходный, я бы сказал. И потом, ты уже лет двадцать как женат. Тебе не кажется, что сейчас твои причитания выглядят немного странно?
— Не кажется, — дернул плечом Марков, — ладно, завтра вечером приезжай, поговорим о делах наших муторных. Счастливо.
Он сунул руки в карманы и, чуть ссутулив мощные плечи, направился к стоящему неподалеку «лендкрузеру».
— До завтра! — крикнул Гурвин вслед удаляющейся от него широкой бугрящейся мускулами спине приятеля.
Еще недавно спешащий как можно скорее оказаться дома, он проводил задумчивым взглядом отъезжающий внедорожник и теперь стоял, наслаждаясь медленно опускающейся на город вечерней прохладой.
Бегущие по небу серые с розовым отсветом заходящего солнца облака постепенно затягивали еще недавно чистое небо, суля скорый затяжной сентябрьский дождь. Гурвин разглядывал причудливые бегущие по небу фигуры. Сталкиваясь друг с другом, они мгновенно переплетались, словно сцепившиеся в яростной схватке крылатые чудовища, а затем одно из них побеждало и с радостью поглощало побежденного, темнея и увеличиваясь в размерах.
Почувствовав на себе пристальный взгляд, Гурвин насторожился и медленно, стараясь ничем не выдать своих эмоций, огляделся по сторонам. Они стояли через дорогу, метрах в двадцати от него. Их было три, но Гурвин знал, что поблизости могут скрываться еще несколько. Внешне собаки никакой агрессии не проявляли. Они сидели неподвижно на тротуаре и внимательно, даже с некоторым любопытством смотрели на Гурвина. Все три были явно беспородными, однако крупными, несомненно опасными псами. Гурвин сунул руку за пазуху и коснулся пальцами рукоятки пистолета, сразу почувствовав себя увереннее. Он холодно улыбнулся наблюдающим за его действиями собакам и неожиданно, с силой сжав согретую теплом его тела рукоять, шагнул вперед на проезжую часть. Псы медленно, с явной неохотой поднялись со своего места и неторопливо затрусили по тротуару. Пробежав метров десять, семенящая последней псина неожиданно обернулась, еще раз взглянула на Гурвина и, дружелюбно вильнув хвостом, бросилась догонять своих товарок. Гурвину стало смешно. Он на миг представил, как глупо бы выглядел, выхватив пистолет.
«Ренджровер» резко стартовал с места, в багажнике негромко звякнули бутылки. Гурвин усмехнулся. Пиво? Нет, пожалуй, сегодня он выпьет немного коньяка. Говорят, это полезно для нервов.
* * *
Вернувшись в квартиру, Лунин сразу понял, что в ней кто-то побывал в его отсутствие. Этот кто-то убрал в шкаф вымытую, но оставленную возле раковины посуду, натер и без того, на взгляд Лунина, чистые полы и вытряхнул брошенную им на подоконнике пепельницу. Илья некоторое время стоял в задумчивости, пытаясь понять, открывал ли этот кто-то его портфель, в котором лежал ноутбук и блокнот с некоторыми записями, касающимися его дела. Так и не придя ни к какому выводу, Лунин вернулся на кухню, как бы там ни было, а с ужином затягивать не стоило.
Брошенные в кастрюлю пельмени уже закипали, когда зазвонил мобильник.
But mama I’m in love with a criminal
[5], —
пела Бритни.
На экран можно было не смотреть, звонила Юленька. Эту мелодию на телефон она установила ему сама. Песня Лунину совсем не нравилась, поэтому, нажав на экране иконку «ответить», он испытал облегчение.
— Лунтик! Это ты? — услышал он в трубке возмущенный голос. — Почему ты не позвонил мне вчера, как приехал?
Ответить, что он не стал звонить просто потому, что не хотел этого делать, Лунин не решился и пробормотал что-то невнятное.
— Как у вас там погода? Ты, кстати, взял зонтик? — закидывала его вопросами Юленька.
Зонт Лунин с собой не взял и сейчас, взглянув на собирающиеся за окном тучи, начинал об этом жалеть.
— А когда ты домой? Скоро? Будешь выезжать, обязательно меня предупреди. Я приготовлю что-нибудь вкусненькое, — тараторила Юленька, — ты чего хочешь?
Больше всего Лунин сейчас хотел отключиться, но он лишь уныло пробормотал:
— Не знаю, может, селедку под шубой?
— Ой, Лун, ты как скажешь. — Илья представил, как Юленька закатила глаза и прикоснулась к щеке указательным пальцем, она всегда так делала, когда Лунин говорил что-то, что, по ее мнению, говорить не стоило. — Мы же с тобой давно решили, майонезные салаты — это то зло, которого никогда не будет в нашей жизни. Ты помнишь?
— Помню, — окончательно погрустнев, вздохнул Лунин.
— Вот и молодец, — обрадовалась Юленька, — в общем, я сама что-нибудь придумаю, ты, главное, обязательно позвони мне перед выездом.
