Музыка, прежде взрывавшая мой мозг, сейчас просто накрыла покрывалом тишины. Я шла. Шаг за шагом. Прячась за Машкину спину и боясь поднять глаза.
Течение спокойное, волны скребут о берег, деревья едва заметно колышет легкий ветерок. Перед глазами тот самый обрыв. Рисунок из йода на моей коленке. Рев мотоцикла. Запах ромашек и зеленой травы после дождя. И солнышко, которое ласкает мою бледную кожу.
Нет, не думай о нем.
Звук голосов нарастал. Я опустила голову ниже, мечтая стать невидимкой. Мы прошли сквозь толпу, касаясь плечами то одних незнакомых людей, то других. Мурзя по-прежнему шла впереди.
- Знаешь, почему я использую скальпель? – вдруг донесся до меня спасительный голос Сергеева. – Потому что пистолет – это слишком быстро. Не успеваешь получить удовольствие.
Раздался дружный мужской хохот.
Я выдохнула и бросилась в ту сторону, откуда услышала его. Обогнула стойку бара, растолкала мирно беседующих девиц с бокалами в руках, и, увидев, наконец, маячившую в группе людей голубую рубашку Сергеева врезалась в нее с разбегу. Кажется, шампанское успело ударить в голову.
- Э-эй, ты чего, - оборачиваясь, рассмеялся он и обнял меня за талию.
Рядом стояли Смоляков, Ася, еще пара ребят.
- Не хочешь уйти отсю… - я подняла глаза и замолчала, - отсюда...
Он стоял всего в метре от нас и смотрел прямо на меня.
Серега.
Все тот же черноглазый мальчишка и совершенно другой.
Он возмужал. Взгляд стал холодным, острым, почти злым. На гладковыбритых щеках синела готовая проявиться щетина. Футболка на нем чуть не лопалась: она уже не висела мешком, а плотно облегала красивую, мускулистую грудь, вытянутые, упругие и четко очерченные мышцы. Прямая осанка подчеркивала ширину его плеч и высокий рост, а поза на широко расставленных ногах говорила об уверенности.
Он усмехнулся и сложил руки на груди, открывая взору фрагмент татуировки, красовавшейся теперь на предплечье. Оружие, мощное, кажется, пушка, которую обвивает какая-то мерзкая гадость: то ли змея, то ли дракон.
Мои мысли заметались из стороны в сторону. В желудке прихватило.
- Знакомься, это Сергей. - Руки Кости крепче сплелись на моей талии.
Донских опустил глаза, задержав на них взгляд. Ни один мускул не дрогнул на его лице.
- Мы… - Кровь, кажется, со всего организма вдруг ударила мне в лицо.
Я не могла больше произнести ни звука, словно онемела.
- Мы знакомы, - подхватил Серега.
Мы смотрели друг на друга. И время будто остановилось. Каждый пытался что-то найти в глазах напротив.
Тут подошла Машка и встала возле Смолякова. На ее лице написано было смятение не меньшее, чем у меня.
- Правда? – весело спросил Костя, отпуская меня. – Всегда знал, что мы живем в большой деревне. Откуда вы, ребята, знаете друг друга?
- Ну, - Серега поднял брови, придумывая, что ответить. Он не отрывал от меня глаз.
Но сказать он не успел. Сзади подлетела Светка в своем дорогущем платье и безупречной укладкой. Она сверкала, как бриллиант.
- Приве-е-ет! – сказала она Сереге.
И поцеловала. Сначала в одну щеку, потом в другую, а потом прижалась к губам. Надолго. Очень надолго.
Мы с Машкой переглянулись. Она что, приклеилась к нему? Их ведь теперь придется отрезать друг от друга? Да? Отдирать, отскребать, разделять. Боже, прекратите это!
Кто-то хмыкнул. Это был Смоляков.
Мне захотелось отвернуться. Друзья так не здороваются. Нет. Ни при каких обстоятельствах. Фу, он еще закрыл глаза, как придурок. Она же высосет его внутренности, если ее не остановить!
- Привет, - блаженно улыбаясь, произнес он, когда она, наконец, отлипла от его губ, оставив на них почти килограмм красной помады.
Я опустила глаза, чтобы не броситься вытирать эту гадость с его лица. Тут даже платок не поможет. Разве что ведро с белизной и та тряпка, которой протирают кафель в процедурке.
- Вы уже познакомились? – пролепетала она, прижимаясь к его ноге, как грязная стриптизерша к шесту.
- Да, - по очереди ответили ребята.
Я тоже пробормотала что-то невнятное. В груди встал ком. Мне захотелось поскорее закончить этот цирк и свалить.
Они ужасно подходят друг другу. Надо это признать.
Его новая фигура, этот наглый взгляд. И ее изгибы, похлеще гитарных. Не тело, а сплошные выпуклости и впадины. А еще эта грудь величиной с Мамаев курган. Меня из-за нее даже не видно. Чертов сиськодром!
Я уже не слышала, что они говорили.
Светка смеялась, обвивая его руку. И мне не нужно было догадываться, какой он наощупь. И что она чувствует, касаясь его тела. Натянутые мышцы, крепкий живот. Я представила, как провожу по ним рукой, опускаясь ниже, ощущая ладонями жар и мягкий бархат его кожи. Серега наклонился и заботливо поправил упавшую с ее плеча лямку платья.
Меня накрыла тьма.
Просто водопад черной ревности. Гром и молнии.
- Я с тобой, - выкрикнул вдруг Сергеев и повернулся ко мне. – Жди, мы быстро.
- Что? – Возвращаясь к реальности, переспросила я. – Вы куда?
- В магазин, сейчас придем. – Бросил он, удаляясь вместе с Донских.
Он.
С Донских.
Светка махнула на прощание ручкой и пустилась в пляс с гостями. Это мало напоминало танцы. Скорее занятие любовью с каждым, кто встречался ей на пути. Да, двигалась она чувственно. Я почувствовала накатывающий приступ тошноты и сделала глубокий вдох.
Мурзя что-то нашептывала на ухо Смолякову. Видимо, просила отправиться вместе с ними. Он помотал головой, отмахнулся, затем снова выслушал ее и посмотрел на меня. Его глаза расширились.
Музыка заглушала слова, но я догадалась, что он теперь тоже знает. Двое моих мужчин, которые не должны были встретиться друг с другом никогда, направлялись куда-то вместе. И это могло плохо закончиться для них обоих. Илья покачал головой, выдохнул, передал свой бокал мне и отправился следом за ними.
- Тебе не стоит столько пить, - Мурзя, стуча зубами от холода, попыталась отобрать у меня бутылку шампанского и чуть не упала на траву.
Мы уже полчаса сидели на скамейке во дворе в тени деревьев и смотрели по очереди то на дорогу, примыкающую к дому, то на светящиеся окна, за которыми веселились люди. С реки приятно тянуло прохладой. Чудесная погода. Я в последнее время слишком много времени проводила в больнице, чтобы замечать, как красиво вокруг. Как пахнет жизнь, как она течет, как все развивается.
Как горят листья на деревьях от весеннего солнца, как тает снег, стекая по краям дорог. Все-все, проходило мимо меня.
