— НЕТ! — пьяно стукнула по барной стойке Покровская. — НАЛИВАЙ!
Парень покачал головой и принялся сооружать очередной алкогольный шедевр.
Пододвигая к нам три стопки, он невзначай спросил:
— Вас есть кому забрать или сами будете до дома добираться?
— А тебе зачем? — пьяно хихикнула Сонька.
— Просто так. — пожал плечами парень.
— Мы сами до дома поползём… — честно ответила Манька, улыбаясь как полоумная. — Будем держаться за руки, чтобы не потеряться.
Бармен даже бровью не повёл, в то время как мы втроём хрюкали до слёз.
Пока его отвлекли другие отдыхающие в этом заведении, чтобы заказать себе расслабляющие напитки, мы с девчонками успели «опрокинуть» свои.
— Может всё-таки разрешишь мне ему врезать? — воинственно спросила Сонька, стреляя глазами в спину Дениса, который переместился со своей пассией на диванчики в углу и вовсю лапал её за грудь, успевая ещё и шею облизывать.
— Нет. — пробубнила я, борясь с накатывающими слезами.
— Лиз, не держи в себе… — понимающе сказала Манька, поглаживая меня по спине.
Спасибо за разрешение. Просили? Получите.
— Я ему не нужна… — судорожно всхлипывая, провыла я.
— Да наплюй ты на него, подруга! — поддержала Покровская, сдерживая икоту. — Мы тебе лучше найдём!
— Как мне на него наплевать? Мне с ним видеться придётся… постоянно. — вновь взвыла я, шмыгая носом и вытирая потёкшую тушь с щеки.
— Да не придётся…
— Я ж его, когда вижу, у меня внутри лампочка загорается, понимаете? — в ход пошли одноразовые салфетки, отыскавшиеся в клатче Маньки.
— Так ты ж вроде сказала, что тебе всё равно… — поддато прохрипела Сонька.
— Да не всё равно… Я не выдержу, если увижу его с ней… — зарыдала в голос я.
— Ну и не смотри на них! — бойко выразилась Сонька.
— Легко сказать, Сонь… Он говорил, что я ему нравлюсь. Целовал даже… и это после того, как я ему в челюсть дала…
— Когда это ты ему в… Так. Стоп. — выставила ладонь вперёд Манька. — Ты про кого вообще говоришь?
— Про Петюню. А вы про кого? — не поняла я.
Подруги переглянулись заплывшими от алкоголя глазами и хором ответили:
— Про Петюню.
Не выдержав их почти прямых взглядов, стала пуще прежнего разводить сырость на барной стойке под хмурым взглядом парня — бармена.
— Может послать всё в ж*пу и уехать в Австралию…? — сказала я вслух, уставившись в одну точку.
— Я те дам «в Австралию»!!! — взъерепенилась Сонька. — БАРМЕЕЕН! — заголосила она чуть ли на ухо парню. — Давай ещё по одной!
Перед нами появилась новая порция напитков и я покачала головой:
— Нее, девки, этот шот меня добьёт!
— ПЕЙ! — приказали мне.
— Не хочу! — взбрыкнула я.
— ПЕЙ!
— Не буду!
— ПЕЙ!
— Прежде, чем выпьете, девушки, дайте мне кто-нибудь свой номерок? — подал голос бармен.
— Зачем тебе? — пьяно переспросила Сонька.
— Понравились. — дежурно улыбнулся парень и моя подруга поплыла:
— Записывай мой…
— Нет! — вскрикнула Манька, выставляя руки вперёд. — Пусть Лизка даёт! Ей нужнее!
Покровская перевела на меня взгляд, вмиг погрустнела и обречённо кивнула.
— Я не. Ик. Помню. Ик. Свой номер. Ик… — развела руками я. — Он. Ик. В телефоне. Ик. Записан был…
— Включи и продиктуй… — отдал разрешение командир.
Я повиновалась и со скоростью улитки, под тяжёлым взглядом бармена, проинформировала, мысленно думая, что он вообще-то не в моём вкусе…
— Теперь нам можно спокойно выпить? — просверлила парня затуманенным взглядом Манька.
Дождавшись кивка, мы на автомате чокнулись и дружно залили горькое пойло себе в рот. Первая из нас вырубилась Сонька. Она просто положила голову на барную стойку и обратно уже не поднимала. Манька посильнее оказалась. Начала рыться в сумке в поисках карточки, чтобы оплатить этот «праздник жизни».
Но последнее, что я запомнила было не это. В руке завибрировал телефон и в голове проскользнула мысль, что чернявый козёл…
Глава 25
ЛИЗА.
Божеее, что с моими глазами? Почему они не открываются?
Что с языком? Он пропал? Почему я не могу им пошевелить? Почему я его не чувствую?
Что с телом? Кажется, мой позвоночник прибили гвоздями к полу…
Почему я ощущаю только мочевой пузырь и странное гудение в ушах?
И что так смердит?
Я поняла. Меня убили.
На меня напали, избили палками и оставили умирать…
Хорошо… не паникуем. Где свет? Надо найти свет и идти туда… Там уже кто-нибудь подскажет, что делать дальше…
Только вот незадача — хулиганы зрения лишили!
И ещё одна проблема… по мне что-то ползает… Мамочки! Меня не до конца добили и сейчас что-то меня доедает…
— Я не увлекаюсь каннибализмом, малявка. — сказал где-то поблизости голос Петюни.
Всё ясно. Меня убил чернявый.
— Слишком много чести для тебя. — прорычал голос. — Заканчивай строить из себя умирающую и открой, наконец, глаза!
Чернявый и в этом мире меня достанет…
У меня нет глаз… Как я их открою?
— Есть у тебя глаза! Только склеились от стыда и косметики. Разлепи веки и узри всю правду жизни!
Даже умереть спокойно не дадут…
С трудом, но всё же мне удаётся раскрыть скованные веки. Лучше бы я этого не делала. Один взгляд и меня ослепило светом, а следом и голову пронзила ударная боль.
— Что? — с насмешкой спросил голос Петюни. — Неужто головушка бо-бо? Давай я тебе помогу быстро в себя прийти.
Как ты мне поможешь помочь, черн… АААААА!!!
Лицо с грудью прижгло от холода, и я от неожиданности распахнула широко глаза и попыталась принять вертикальное положение, но мне этого сделать не позволили, прижав обратно… к кровати.
— Где я? — прохрипело моё горло, раздираемое дикой сухостью.
— А-а-а, проснулось, спящее чудовище? — с сарказмом произнёс Фролов, сидящий рядом с пустой бутылкой из-под воды.
— Что со мной? — накрыла голову руками, будто это поможет избавиться от дезориентации.
— Это, девочка, называется «похмельный синдром». — учтиво объяснил Петюня. — Это, когда пьёшь как «не в себя», а потом просыпаешься голая в мужской постели. — с меня содрали покрывало, обнажая моё тело до единственных трусов.
