— Тише-тише… тебе нужно что-нибудь поесть… — парень подхватывает меня на руки и бережно опускает на кровать. — Полежи. Я сейчас принесу.
Следующие десять минут я настороженно прислушиваюсь к жужжанию на кухне.
Когда появился чернявый с подносом в руках, я даже бровь от удивления приподняла.
Мне взбили подушку, усадили меня в правильную позицию и положили на колени миску с какой-то яркой жижей.
— Что это? — не удержалась от вопроса я.
— Это смузи из бананов и ягод. — улыбнулся Петюня, почувствовав, что барьеры потихоньку исчезают. — Я в интернете прочитал рецепт…
Ела я в тишине, но под пристальным наблюдением. И только съев последнюю ложку, у меня забрали посуду и отставили в сторону.
— Ты как? — вернулось напряжение в голосе.
— Спасибо. Уже лучше. — скованно ответила я.
— Тебе надо отдохнуть. Ложись. Я буду рядом. — и перебравшись на соседнюю сторону, улёгся поудобнее.
— Мне не нужна сиделка. Я хочу побыть одна.
— Нет.
— Уходи. — указала на дверь.
— Нет.
— Я Диме позвоню. — пригрозила последним, что осталось в рукаве.
— Набрать номер?
Искры в воздухе уже скоро спалят мне все волосы и заодно последние нервы.
Отворачиваюсь. Уползаю на край кровати и смакую каждый вопль, который издаёт чернявый, когда я мысленно отпиливаю ему конечности.
Да. Я — милая девушка. Доброй души человек. Именно благодаря мне, Ваши последние минуты не пройдут в безмолвии. Обращайтесь.
Дёргаюсь, когда со спины меня оплетают две руки и сжимают в крепких объятиях.
Набираю полную грудь воздуха, чтобы запустить старого-доброго «трёхэтажного», но не успеваю. Забываю, что хотела сказать, когда слышу:
— Прости за то, что тебе наговорил. Хотел проучить. За свои переживания.
— У тебя получилось.
— Прости, что не приехал ночевать.
Затихаю. Кажется, что парня прорвало на извинения и прерывать такой момент будет моей большой ошибкой.
— Прости, что веду себя как последний му*ак… — шею опаляет горячее дыхание, пробуждая мурашек, стремительно расползающихся по всему телу.
— Прости, что заставил мёрзнуть на улице… — к мочке уха прикасаются губы и смыкаются в лёгком поцелуе, вызывая у меня бешеное головокружение.
— Прости… за то, что соль не дал… — губы перемещаются на мою щёку, воспламеняя во мне желание и вынуждая затаить дыхание.
На живот ложится мужская рука и переворачивает меня на спину. Не отрывая от моего лица волнующего взгляда, Пётр нависает сверху и вжимаясь всем телом, выдыхает мне прямо в губы:
— Прости, что не хочу и не буду твоим братом…
ПЕТЮНЯ.
Целовать мою малявку — это самое феерическое, что происходило в моей жизни. Целовать не по принуждению. Не из расчёта. Не ради шутки. А целовать потому что любишь, и она тебе отвечает. Сама находит твои губы. Сама раскрывается. Сама дразнит языком и впивается ногтями в мой затылок. И почему-то на всё так наплевать. Почему-то уже ничего не останавливает. И все думы ушли на задний план. Сейчас только она. Только я. Только мы.
Накрываю Лизу своим телом полностью и забираю каждый её выдох, каждый стон. Жадно. До дрожи.
Пробираюсь под её футболку и накрываю ладонью упругую грудь. Слегка сдавливаю. Малявка выгибается и закатывает глаза, не осознавая, как это на меня действует. Не думая, что границы стёрты. Не представляя, что я чувствую.
— Лиз… — печатаю губами на её нежной коже. — Малявка моя…
Дотрагиваюсь большим пальцем до её припухшей нижней губы и оттягиваю вниз.
Встречаюсь с любимыми кристальными глазами и тут же целую её веки, смягчая и сглаживая острые осколки обиды, которые она пытается спрятать.
Я сделал ей больно. Увидел после пощёчины. До этого в её глазах отражался только я. Цельный. В необычном отблеске прозрачности. Но после моих слов произошёл раскол и повреждения вылезли на лицо. Искажённый образ. Таким я был для неё.
Не мешкая, раздеваю её, обнажая верх.
Улыбаюсь её румянцу и прикасаюсь губами к округлым полушариям. Медленно обвожу языком соски и с ума схожу от тихого женского стона. Опускаюсь к плоскому животику и покрываю его мелкими поцелуями, не забывая чуть прикусить и усмехнуться лёгкому шипению Лизы. Возвращаюсь к лицу девчонки и замечаю тень растерянности и непонимания.
Целую в губы и отвечаю на немой вопрос:
— Ты сейчас не в том состоянии… Ещё потеряешь сознание от избытка чувств!
Молниеносная реакция и в мой бок вонзаются женские ногти.
— Ты уж определись. Было — не нравится. Не будет — тоже самое…
— Ах ты, чернявый коз…
Затыкаю рот поцелуем, перехватывая на лету кулаки и придавливая её руки к изголовью кровати.
— Моя маленькая петарда!! Рядом с тобой дышать опасно!
Поджимает обиженно губы и выжигает взглядом на моём лбу клеймо «РАБ».
Как фанатик любуюсь переменами её настроения и люблю каждую меняющуюся чёрточку на её лице.
Молчим. Я знаю о чём она думает, но также, как и я не хочет портить момент.
— Я расстанусь с ней. — смотрю прямо в малявкины глаза и надеюсь увидеть доверие, которого «у меня нет».
И не вижу. Она до сих пор сомневается.
На лбу проявляется «сомневающаяся» морщинка. Целую прямо в неё.
— Я хочу быть только с тобой, Лиз. — заверяю я.
Выдерживаю её молчание и уверенно повторяю:
— Только с тобой.
Малявка старается не показывать эмоции, но смешинки в глазах всё выдают.
— Чем я лучше неё? — требовательно интересуется она.
Не задумываюсь над ответом:
— Ты — настоящая!
И Лиза больше не скрывает счастливой улыбки. Нежно проводит пальчиками по моим плечам и останавливается на шее, наклоняя к себе. Приближается к уху и серьёзным тоном спрашивает:
— Сделаешь мне массаж ног?
Повторяю деловитость в голосе:
— Нет.
Не оставляю ей возможности придумать мне новое «обидное» прозвище и щекочу до смешных взвизгиваний.
Потом целую в лоб и укрываю нас одним одеялом, принуждая девчонку хоть немного поспать, чтобы дать организму очухаться от потрясений.
И уже только провалился в сон, как мелочь вздрагивает в моих объятиях, откидывает мою руку со своей груди и встревоженно вскакивает:
— Девчонки живы?
— Не уверен. Спи. — возвращаю на место.
